Рогов Ю. П.

 

 

МОЯ

Игналина

 

 

1998


 

Это третья книга (первые две вышли в 1992 и 1995 г.г.) продолжает публикации прозаических произведений. Представленная здесь небольшая повесть рассказывает о путешествиях по игналинском озерам, но и не только о них.

Здесь вы встретитесь и с новыми песнями и посвящениями, написанными за последние годы.

Посвящается эта книга моему брату.

Комментарий

 


 

 

 

МОЯ   Игналина

Комментарий

Комментарий

 

Моя Игналина

 

Моя... Игналина. Это не просто два слова, это судьба, часть жизни. Это множество встреч и расставаний с ней, встреч - конечно радостных, расставаний - конечно грустных.

При встречах, стоя на берегу, подставляя голову влажному прохладному ветру, опуская обе руки в воды озера, как будто здороваешься с ней. А при прощании, медленно удаляясь и часто оборачиваясь, чувствуешь сзади ее дыхание, а иногда, спеша на уходящий автобус, все равно ощущаешь ее прикосновение в попытке удержать... Как давно мы с тобой не виделись, и увидимся ли когда-нибудь? Но все равно, Ты - моя, а я - навсегда, навсегда твой...

 

...Поезд нас куда-то мчит,

В окнах суета дорог.

Наш магнитофон умолк уже,

Он пропел уж все, что мог...

 

Начало

 

Я много раз знакомил тебя со своими друзьями и близкими. К ним ты относилась по-разному. То встречала дождями и холодом, то в следующий раз - солнцем и обилием плодов, то - другими испытаниями и радостями. Но, все равно, провожала всех чаще всего с грустью и «слезами» вечернего или ночного дождя.

Меня в первый раз ты, наверное, не заметила среди большого количества юношей и девушек, зато в следующий раз, когда нас было всего двое, мы познакомились поближе. С тех пор и возникли эти острое чувство близости и необходимость постоянных встреч.

Характер твой — непредсказуемый. То ты бываешь очень «ветреной», и это продолжается долго-долго. То вдруг разгонишь этими своими ветрами тучи, а затем усмиришь на несколько дней этот свой характер. То снова загонишь в палатку, хорошо если еще новую, и продержишь там без завтрака, обеда или ужина. Или постараешься так нагреть все свои сферы, что для того, чтобы вновь почувствовать твою прохладу, приходится стоя по грудь в воде пить только что заваренный горячий чай. И так всегда, никогда не знаешь заранее, чего от тебя ждать, но всегда надеешься на лучшее. Хотя, что для тебя лучшее...

 

Сборы

 

Конечно все начинается со сборов. И в первую очередь приходится обдумывать состав «экспедиции». Если предполагается путешествовать на байдарках, то выясняется наличие оных у кандидатов на поездку. В большинстве случаев мы путешествуем на нашей байдарке - вдвоем, втроем, вчетвером... впятером в нее уже не поместишься. Подробнее о «транспортных средствах» я расскажу в одной из следующих глав, но должен заметить, что в последнее время мы путешествуем только на лодках, вернее на лодке.

А постоянными членами экипажа были и остаются мой брат Николай, мой сын Женя и я. В последние годы к нам присоединился мой племянник Дамир. Но и конечно не могу не вспомнить о своей жене Соне, которой посчастливилось побывать в этих краях столько же раз, сколько и нашему сыну.

Теперь должен перейти к хозяйственной части. Может быть это будет скучновато, но обойти вниманием этот важный момент я никак не могу. Большой опыт подготовки к походам кое-чему научил нас.

Задолго до путешествия я начинаю составлять списки всего необходимого, разделив его на части: продукты (в основном консервы), обмундирование (одежда, обувь), причиндалы - все, что связано с «крышей», ночевкой, костром и т.д. И постоянно список пополняется, формируется, корректируется. За основу принимается список прошлогодний, естественно в части постоянной, неизменяемой, а также учитываются удачи и опыт прошлых лет.

Такая практика оправдывает себя полностью, и никаких крупных «проколов» у нас за все время не было. Конечно, при планировании продуктовых запасов учитывается и последующее их пополнение за счет «подножного корма».

И так, покупки делаются, оборудование ремонтируется, одежда и обувь латаются, и где-то за две недели до отправления начинают наполняться рюкзаки, чтобы планировать объемы и вес переносимого.

И вот, настает день отъезда, а время отъезда - как правило вторая половина дня. Чаще всего - такси (последние годы, всегда) до Белорусского вокзала: по Садовому кольцу до площади Маяковского, по Брестской улице до площади привокзальной. Сборы окончены, начинается и уже началась дорога...

 

«Щемящее чувство дороги»

 

Всем любителям путешествий и авторской песни хорошо известна песня «Люди идут по свету», но мало кто знает ее авторов. Это кстати относится ко многим туристским песням. Но вернемся к той, что упомянута здесь.

В этой замечательной песне есть строки: «...Счастлив, кому знакомо щемящее чувство дороги...». Кроме того, что это - прекрасные слова, они попадают в самую точку, когда мы поем о «щемящем чувстве дороги». Для меня долгие годы это чувство, как я его понимал, всегда присутствовало в самом начале «пути». Проявлялось это следующим образом.

Войдя в вагон поезда, уложив вещи и усевшись на место, я с волнением ждал отправления состава. Наши поезда, в отличие, скажем, от немецких, отправляются не то, чтобы незаметно, а, наоборот, с ощутимым толчком. И вот, как раз в этот момент я и испытывал это свое чувство.

Одновременно с отправлением поезда у меня внутри начиналось что-то вроде вибрации. Все тело окуналось в какую-то негу, к горлу подступал комок, и все мое существо ощущало непередаваемое чувство радости. Это трудно описать словами, к тому же длилось это не долго — всего несколько секунд.

Не знаю, испытывал ли кто-нибудь что-либо подобное, сам я очень редко и очень немногим об этом говорил. Удивительнее всего было то, что даже сознавая неизбежность этого состояния, и каждый раз ожидая его, я не терял остроту ощущения, хотя все это уже не было для меня неожиданным.

К сожалению все проходит, исчезло и это мое ощущение счастья. Когда это произошло и по каким причинам, мне не суждено узнать. Первое время я еще с волнением ждал, что оно вернется. Увы, этого не произошло. Возможно — это возраст, а может быть оно перешло к кому-то другому. Если это так, то я очень рад и немного завидую этому другому.

 

Вокзалы, автостанции... берег озера

 

Возвращаюсь немного назад к сборам. Конечно, чтобы уехать необходимо в первую очередь купить железнодорожные билеты, как туда, так и обратно.

Из Москвы мы уезжаем либо на поезде Калининградском, либо на Каунасском, но чаще всего — на Вильнюсском. Пункт назначения — Вильнюс. Обратные билеты, естественно, из Вильнюса и, по возможности, в купейном вагоне.

Однажды, правда, жена с сыном уезжали из Вильнюса в СВ-вагоне — необходимо было срочно вывезти простудившегося четырехлетнего Женьку в Москву.

Итак, согласно купленным билетам мы прибываем на Белорусский вокзал. Один из самых длительных переносов нашего багажа до вагона, размещение вещей, прощание и ожидание отправления поезда...

...Очень часто в дорогу отправляемся в ненастную погоду — говорят это к счастью. Самое интересное, что и возвращение назад в Москву сопровождается чаще всего такой же погодой — к чему бы это, а?...

Всего лишь одна ночь в поезде, и мы уже в Вильнюсе. Быстро выгружаемся, и я бегу в пригородные кассы покупать билеты на дизель до Игналины. Времени у нас на это в обрез, но, как правило, всё заканчивается удачно, и нас ждёт впереди почти двухчасовая поездка.

За окнами мелькают прибалтийские пейзажи, входят и выходят пассажиры, и восходит над лесом солнце.

Появление этого светила мы наблюдаем почти всегда, как хорошее предзнаменование. Пассажиры входят и выходят, некоторые с корзинками и ведрами — в лес по грибы и ягоды. Среди них попадаются также и рыбаки.

Эти два часа мы завтракаем, любуемся природой за окнами, играем в «города» и незадолго до прибытия перебираемся поближе к выходу, чтобы успеть выгрузить наше многочисленное имущество и людей. В особенности это относится к путешествиям с байдаркой.

А вот и Игналинской вокзал. За свои многократные посещения Игналины мы видели два разных вокзала: деревянный и кирпичный, и две разные автостанции: старую и новую. Автобусы автостанции мы часто используем для передвижения между Игналиной и озёрами.

Здесь же на привокзальной площади есть сельскохозяйственный рынок, а также продуктовый магазин, где мы всегда кое-чем отовариваемся. А между рынком и автостанцией — пиво в розлив и мороженое детям.

Дальнейшие транспортные испытания бывают достаточно разнообразны. Я уже упомянул об автобусах. Часто мы добираемся до места на попутном и не очень попутном транспорте. С байдаркой нас подвозили и на грузовике (в кузове) и на древнем автобусе, который подъехал почти в плотную к железнодорожным путям. С более легкой экипировкой мы чаще всего ловим «легковушку» (однажды была даже московская). А бывает, идем пешком — от Игналины до Палуше по шоссе около 6 км.

Рейсовый автобус высаживает нас у турбазы, рядом с почтой, а попутный транспорт довозит до самого берега по дороге направо почти сразу же за турбазой. В конце концов мы оказываемся у начала нашего водного путешествия на берегу озера Лушас.

 

...Жаль, что теперь здесь не наша страна,

Да и рубли здесь теперь не в ходу,

Но по ночам мне все снится она —

Берегом озера молча иду...

 

Литва и литовцы

 

Меня часто спрашивают: «А как к вам относилось местное население, литовцы?». При этом вспоминают, что по-русски с ними там не разговаривали и, вообще вели себя недружелюбно.

Это меня всегда удивляло, так как какого-то негативного отношения к нам мы никогда не испытывали. Надо сказать, что и особого радушия и гостеприимства с их стороны не чувствовалось — отношение было ровное.

Редко, но всё-таки встречались отдельные представители местного населения, то ли в силу собственного характера, то ли в силу не любви к русским, проявлявшие свою антипатию к приезжим. Таким представителем был мужчина, работавший продавцом в магазине в Палуше близ турбазы.

Он занимался этой деятельностью все годы наших поездок на озера. Странно, но работая около турбазы, где регулярно проживали приезжие, которые были постоянными его покупателями, он на своём лице всегда имел какое-то кислое выражение, а на вопросы отвечал сквозь зубы.

Особенно запомнился случай, когда я однажды покупал в этом магазине сахар. В Москве тогда этот продукт продавался в ограниченном количестве по талонам, но я об этом, прибыв в Прибалтику, почему-то забыл.

На мою просьбу, взвесить мне несколько килограммов сахарного песка, он сначала почему-то улыбнулся (это случилось вообще в первый раз), затем несколько секунд молчал и, наконец, не переставая улыбаться, сказал: «Сахар будете дома кушать».

Конечно это единичный случай. Других подобных этому с нами не случалось, хотя может быть нам и повезло. В Литве живут люди разных национальностей, среди них литовцы, поляки, русские. Разные районы Литвы заселены по-разному.

От самих жителей я слышал, что столица Литвы — Вильнюс, а столица литовцев — Каунас. Игналина ближе к Вильнюсу, а в столице Литвы состав населения интернациональный.

Есть примеры и по-настоящему доброжелательного отношения.

Когда мы берем лодки для путешествия на лодочной станции возле турбазы, девушки и юноши, работающие здесь проявляют именно такое отношение. На стоянке около Гинучая (о ней рассказ впереди) молодой человек, собирающий деньги за нахождение на этой автостоянке, разговаривал с нами просто дружески.

Заканчивая разговор о национальном вопросе (ясно, что это разговор сложный и отношение к нему индивидуальное), не могу не упомянуть о встречах и разговорах в других городах Литвы. Были они и в Паланге, и в Клайпеде, на Куршской косе и даже в Каунасе. По большей части это были профессиональные разговоры во время командировок, но не только ими ограничивалось общение. Во всяком случае, привет всем моим знакомым жителям Литвы, а также и незнакомым.

 

...Берег, палатка, закат и дожди...

Ну, а костёр — как не вспомнишь его.

— Скоро обедать? Чуть-чуть подожди,

Что тебе хочется больше всего?...

 

Палуше, турбаза, «отдать концы»

 

От Игналины до Палуше, где находится Игналинская турбаза, около шести километров.

Сразу от автовокзала дорога поворачивает направо и после выезда из города неширокой лентой устремляется к нашей цели через местность, которую трудно назвать лесистой. Через короткое время мы видим справа поворот на Гинучай.

Вскоре шоссе углубляется в лес. Не доезжая немного до Палуше, видим еще один поворот направо, на Мейронис. И вот между ветвей мы вдруг замечаем блеск водной глади. Это залив озера Лушас. Дальше виднеется лодочная станция, а вот и автобусная остановка у турбазы.

Рядом с остановкой — почта, а впереди слева магазин и обратная остановка.

Переходим шоссе и по круто поднимающейся дорожке попадаем на территорию турбазы. Слева располагается столовая, впереди — главный административный корпус.

По узкой деревянной лестнице поднимаемся на второй этаж этого корпуса. Здесь находятся бухгалтерия, кабинет старшего инструктора и другие кабинеты. Их нам приходилось посещать для консультаций и уплаты различных взносов. А в самое первое посещение игналинских озер нам довелось и жить в домиках на турбазе.

Конечно за годы, пролетевшие со времени первого знакомства с турбазой, на ней многое изменилось. Корпусов стало больше, старые корпуса, сохранившиеся с прежних времен, были благоустроены. Но мы уже давно не останавливаемся на турбазе. Это наш отправной пункт.

И вот, наконец, мы на берегу озера. Можно немного отдохнуть и искупаться, если конечно позволяет погода. Далее нужно разобраться с вещами, переупаковать продукты, дозакупить недостающие, а самое главное, взять напрокат необходимое количество лодок (если забыли захватить с собой байдарки).

Лодками, как правило, занимаюсь я сам. Самое простое — это когда лодки есть в наличии на лодочной станции, и здесь же можно расплатиться за прокат без дополнительных разрешений.

Были случаи, когда расплачиваться приходилось в бухгалтерии на турбазе, или когда нужно было получать разрешение на путешествие у старшего инструктора там же.

Пару раз пришлось топать за разрешением же до Дирекции Национального парка на другом берегу озера. А один раз лодок на лодочной станции не оказалось вовсе. Был большой заезд студентов какого-то ВУЗа, и нам пришлось брать лодки на некоем «диком» пункте проката в протоке к озеру Дрингис, что еще дальше Дирекции Национального парка (хотя тогда Дирекции там, кажется, еще не было).

Получив плавучие средства на лодочной станции, перегоняем их к месту посадки, не забыв оснастить их спасательными кругами, а самое главное, рулевыми вёслами.

Перегон недолог. Нужно обогнуть мысок, прогрести мимо местного пляжа, пришвартоваться к мосткам у палаточного лагеря на автостоянке, где мы останавливаемся на ночь и на обратном пути.

Долгие годы мы закупали в Палуше у местных жителей картошку, которую сами же грузили в авоськи из погребов. Но почему-то с каждым годом это становилось делать все труднее и труднее. Картошки стали сажать меньше, что ли?

И, наконец, последние закупки в турбазовском магазине. Магазин небольшой, одноэтажный, с маленьким крыльцом и ставнями. В магазине продовольственный и промтоварный отделы. Нас в первую очередь интересует продуктовый.

Хлеб, соль, рис, макаронные изделия, сахар (если конечно можно), печенье, вафли, конфеты к чаю, другие крупы — все это можно купить здесь. В этот магазин мы ещё будем возвращаться за текущими покупками с ближайших стоянок.

И вот, наконец, всё готово к отплытию. Звучит команда «отдать концы», и мы их охотно «отдаём», предварительно разувшись и затем толкая нагруженную лодку с мелководья на настоящую глубину. Путешествие начинается...

 

Берег ск... ульптур

 

Посещая Прибалтику, нельзя было не привезти домой сувениры на память. Преимущественно это были изделия местных мастеров, то чем славятся эти края. Это в первую очередь изделия из кожи с красивым тиснением: обложки для книг, кошельки, портмоне, ремешки для часов (это относится не только к Литве, но и к Латвии, и Эстонии).

Долгое время мы пользовались трикотажными изделиями, привезёнными из Вильнюса и других городов и деревень Прибалтики: детское бельё, тренировочные костюмы и другие сравнительно дешёвые товары широкого ас сортимента.

Не могу не вспомнить вязанные костюмы и платья, привезённые мною из Паланги. Славятся местные мастера и резьбой по дереву. Кто не знает знаменитые деревянные башмаки.

Неоднократно нам приходилось встречаться и с более крупными формами такой резьбы. Это и оформление жилищ, культовых зданий, в том числе и кирпичных костелов. Местные умельцы украшают и мостики, и колодцы, и даже ульи (об этом подробнее в главе «Музей меда»).

Но местные резчики не запираются в своих мастерских, творя «вечное», а собираются на слёты, съезды и прочие сборы, чтобы, как говорится, посмотреть и показать. Для этого они выбираются на природу, запасаются необходимым материалом и ...творят.

Нам повезло, что одним из таких мест они выбрали берег озера Лушас. Мы случайно натолкнулись на уже готовый вернисаж, покинутый своими создателями.

У импровизированного входа стоял столб с надписью «Берег скульптур» и объяснением причин возникновения этого берега. А дальше мы увидели деревянные столбы, ещё свежие, не потускневшие, покрытые сплошь резными изображениями, а подчас сами представлявшие собой каких-то сказочных персонажей, чаще всего чертей.

У каждого «столба» был свой почерк. Было ясно, что здесь работали разные мастера. По количеству изделий можно было определить их в несколько десятков, и все работы были просто замечательные.

Позже мы видели эти скульптуры уже в серых тонах, обработанные ветром и дождём. Но у нас сохранились они все в первозданном виде на слайдах, и это просто замечательно.

 

Мейронис и «напротив»

 

В нашем повествовании уже упоминалась деревня Мейронис при описании дороги из Игналины до Палуше. Дорога на Мейронис огибает озеро Лушас справа и проходит недалеко от Дирекции Национального парка и берега скульптур. Но речь в этой главе пойдет в основном не о Мейронисе, а о «напротив».

Это наша первая стоянка после отправления из Палуше. На лодке туда плыть чуть более часа, на байдарке, конечно, быстрее. Это очень удобно, так как отправляемся мы от турбазы после решения всех организационных вопросов во второй половине дня.

После того, как мы покидаем Палуше, мы пересекаем озеро Лушас. Справа остается заливчик с лодочной станцией, впереди виден берег скульптур, сразу налево, немного впереди — широкая протока в озеро Жеймянис. Чуть правее виден мыс, и сразу за ним ещё один большой залив озера Лушас.

Держась по ходу ближе к правому берегу (там где берег скульптур), мы после пересечения озера входим в широкую протоку — вышеупомянутые мыс и залив остаются слева и сзади.

В этой протоке в отличие от озера Лушас ветер слабеет, водная гладь становится спокойной. Справа уже видны постройки и причалы Мейрониса. Где-то здесь, скрытый от глаз, прячется вход в протоку к озеру Дрингис. Впереди справа виднеется небольшой пляж с «тарзанкой» и чуть дальше — палаточный лагерь для автомобилистов.

И вот, напротив пляжа с тарзанкой, на левом берегу мы видим небольшой причал (он появился в последние годы) и берег с большим металлическим кострищем. Это плановая резервная стоянка организованных туристов. Останавливаются здесь и туристы «выходного дня» (чаще всего местные) и, конечно, мы.

Мы стараемся пристать в стороне от главного причала, а палатки поставить подальше от берега в глубине соснового леса. Все это на случай пересечения с большими группами туристов, чего не всегда удаётся избежать. К счастью это бывает не так часто.

И так мы причаливаем, разгружаемся и разбиваем лагерь. Дальше — дрова, костер, обед. Главное кострище — в стороне от палатки и само по себе довольно примечательное.

Это — толстая перекладина на четырех ногах, по которой перемещаются несъемные крючки. Один из них уже сломан. Кострище рассчитано на большую группу и на большие емкости. Нам приходится добавлять свои крючки, подвешивая на них наши небольшие котелки.

За кострищем — стол и скамейки, а еще дальше и ближе к берегу свалка мусора и жестянок.

Как-то раз нам пришлось ее зарывать и засыпать по просьбе одного инструктора, группа которого останавливалась на этой же стоянке. Хотя такое огромное количество использованной тары могло остаться только после нашего полугодового здесь пребывания, мы выполнили эту просьбу. Мы же все-таки еще оставались здесь и нам было небезынтересно наблюдать за реакцией организованных туристов.

Надо сказать, что соблюдение чистоты в тех местах, где нам доводилось останавливаться, является составной частью нашего путешествия. Мы относимся к этим местам, как к родным, зная, что ещё не раз сюда вернёмся. Кроме того, мы всегда стараемся очистить берега от постороннего мусора, закапывая его или сжигая на костре.

На этой стоянке вдоль берега тянется тропинка, используемая для разного рода прогулок. В глубине леса, за костром — небольшая полянка, где мы состязаемся в подвижных играх. Еще дальше небольшой красивый холм, за которым есть заросшее земляничное место. Если пробраться через заросли ещё дальше, то мы выйдем к тому большому заливу озера Лушас, о котором упоминалось выше.

Этим хочется подчеркнуть следующее. Игналинские озёра имеют очень извилистую береговую линию. Пройдя по воде от одного озера до другого час и больше, этот же путь по суше можно пройти за 10-15 минут. Новые доказательства этому еще впереди.

Купаться и загорать мы отправляемся на другой, мейронисовский беper. Уже упоминавшийся пляж с «тарзанкой» дополняется прекрасным песчаным дном и тёплой водой — этот беper освещается солнцем сильнее нашего.

Здесь находится и специально, выделенное место для автотуристов, въезд на которое со стороны Мейрониса. Останавливаются здесь и прочие туристы. Останавливались здесь и мы, в основном на обратном пути, выбираясь на автобусе Мейронис-Игналина к вокзалу.

Этот берег посещается нами ещё по одной причине. Когда кострище основной стоянки долгое время занято, или просто появилось желание покататься, мы перебираемся на другой берег. Эти поездки мы называем посещением «ресторана».

Там мы готовим обед и принимаем его, сидя под крышей специально оборудованного «бунгало». Почему-то обязательно в этом случае моросит дождик, и от этого вся процедура еще приятнее. Когда обед и дождь кончаются, мы возвращаемся сытыми и отдохнувшими к трудовой походной деятельности.

 

...Часто вспоминаем мы

Край озер — прекрасный край.

Лунная дорожка на воде

Манит нас куда-то вдаль...

 

Радиальные путешествия

 

Этот вид путешествий мы стали практиковать в последние годы, когда спортивная сторона поездки стала уходить на второй план.

Мы стали ограничиваться минимумом стоянок, и главными из них стали Мейронис и Гинучай, где мы проводили львиную долю нашего времени на озёрах. Поэтому, появление этих путешествий было вызвано необходимостью разнообразить наш отдых, а также желанием показать нашим новичкам новые, незнакомые им места.

Началось это всё с непродолжительных лодочных прогулок возле Мейрониса. Затем, мы, заранее подготовившись, взяв с собой запас продуктов, стали совершать более длительные путешествия.

Именно таким образом мы посетили ранее нам незнакомый залив озера Лушас, который находится в противоположной стороне от турбазы.

Этот дальний залив мы уже наблюдали с берега, пройдя лесом от стоянки у Мейрониса. На лодке же мы проникли в самый дальний конец этого залива, который заканчивается совсем маленьким заливчиком. По берегам всех этих заливов располагаются селения, леса — совсем мало, поэтому сюда туристы не заглядывают. Мы также не увидели здесь ничего особенно интересного.

Таким же «макаром» мы посетили озеро Дрингис, пройдя по протоке, на берегах которой расположился Мейронис. Дрингис мы осматривали с удовольствием и добирались до самого дальнего залива с высокими крутыми берегами. Да, это совсем другое дело. Жаль, что мы редко посещаем это озеро.

Ну и конечно, мы не могли не посетить наш любимый Асалнай, его бухточку и прекрасный залив.

Все эти путешествия мы совершали в хорошую солнечную погоду. Хотя иногда и попадали под неожиданные дождь и ветер.

Наверное к радиальным можно было бы отнести и наши пешие прогулки от стоянок у Гинучая и на Пакасасе. Но так мы решили называть только водные прогулки, которые, доставляя нам удовольствие, углубляли наши знания об озёрах и восстанавливали в памяти уже, кажется, давно забытое.

 

Бухта в Асалнае и не только

 

Стоянка у Мейрониса — замечательное место, одно из двух наших самых любимых. Но надо двигаться дальше, и мы это делаем.

Продолжая движение, мы еще более удаляемся от Палуше и оставляем справа и сзади Мейронис. И без того широкая протока все больше расширяется. Правый берег, все дальше уходя от левого, наконец резко сворачивает в сторону. Протока теряет все признаки протоки и превращается в озеро.

Основная часть его находится справа по ходу нашего движения. Попасть в эту часть можно, пройдя вдоль опять-таки правого берега протоки и срезав угол на повороте. При этом нужно пробираться по мелководью, заросшему камышом тем гуще, чем ближе к берегу. Но рано или поздно мы попадаем в озеро Асалнай.

Прямо перед нами на высоком берегу, на его склонах видны красивые домики с разноцветными крышами. Они кажутся игрушечными из-за расстояния. Это Пузинишкес. Мы поворачиваем направо и продвигаемся по Асалнаю.

Настоящие размеры озера сразу трудно определить, так как не видно действительного конца его водной глади. Озеро изгибается вправо и, наконец, после продолжительного залегания на весла мы попадаем в круглый его залив.

Этот залив — наикрасивейшее место с высокими крутыми берегами, поросшими соснами и порослями черники. Нам только однажды довелось здесь ночевать при сильнейшем ветре и при обстоятельствах, от нас независящих.

Вы обратили внимание, что по ходу движения мы все время поворачивали направо. И ничего нет удивительного в том, что от этого крутого берега всего 15-20 минут ходьбы до палаточного лагеря автомобилистов у Мейрониса.

Еще одно наблюдение. Если не поворачивать в глубь Асалная, а плыть прямо мимо Пузинишкеса в сторону Лысой горы, то обязательно навстречу будет дуть сильнейший ветер.

Но, что самое удивительное, когда плывёшь обратно, то ветер дует опять-таки навстречу и с такой же силой. Этот феномен Асалная невозможно объяснить.

Возвращаемся к этому замечательному озеру. Если плыть левым берегом, то спустя некоторое время между деревьями можно увидеть водную гладь. Мы проплываем мимо неширокой косы, отделяющей озеро от небольшой бухточки. К этому заливу, куда можно попасть через узкий проливчик, мы и приближаемся.

К косе можно причалить как с одной, так и с другой стороны. Делаем это, войдя в бухточку.

Называем мы ее так за небольшие размеры, за постоянное спокойствие воды и за удивительнейшую живописность. Вход в бухточку узкий, всего несколько метров. В этом месте достаточно мелко, но сама бухточка довольно глубока.

Слева — коса, которая по ходу движения расширяется и полого уходит вверх. Справа, в глубине бухточки очень крутой высокий берег, где наверху можно устроить стоянку, хотя в последние годы это запрещено. Здесь много ягод, а на косе — большое количество грибов.

Мы останавливались и на косе, и на противоположном берегу бухточки. Но это все в прошлом. Сейчас эти края закрыты для стоянок, и сюда мы приплываем, чтобы навестить одно из наших самых любимых мест на озерах.

 

... Кто за черникой, кто за грибами,

А кто за водою и кто  за дровами...

Но вот мы поели и вот мы «отпали» —

Время настало для тёти Гали...

 

Подножный корм

 

Ну, какой же поход без подножного корма !!

Более того, его наличие заранее планируется для пополнения продуктовых запасов. К тому же это немалая экономия средств и существенное уменьшение начального веса рюкзаков. Ну, и самое главное, это разнообразие в рационе питания и получение от него (питания) огромного удовольствия.

Что же, все-таки, это такое — подножный корм?

В первую очередь, это дары леса — грибы и ягоды. В разные годы это были самые разнообразные дары. Менялось их количество и разнообразие видов. Были сезоны более урожайные и менее урожайные. А так как мы ездили в Игналину на протяжении многих лет, то за эти годы некоторые виды грибов практически полностью исчезли или стали попадаться очень редко.

Ко вторым можно отнести маслята, а к первым — моховики. В первые годы этих грибов было видимо-невидимо, а потом они стали встречаться всё реже и реже. Я не знаю, связано ли это с изменением экологической обстановки на озерах или это следствие посещения этих мест огромным количеством туристов.

Что же мы собираем в лесу? Из грибов, это лисички, сыроежки, подберёзовики, подосиновики. Особенно нам нравится собирать подосиновики. Специалист по их сбору — мой брат Николай, знающий их места «залегания», в частности, на Гинучае у круглого озера.

Белые грибы попадаются не так часто, поэтому каждый найденный нами белый гриб — это событие для нашей команды.

Необходимо вспомнить, что здесь растёт ещё один гриб, очень похожий на белый, но имеющий розоватую нижнюю часть шляпки. Правда если он молодой, этот гриб очень трудно отличить от его благородного двойника. На вкус он чуть горьковатый, поэтому мы его называем перечным.

Такой гриб имеется и в определителях. Но мы так до конца и не узнали, что же это всё-таки за гриб. Поэтому мы его не берём и очень злимся, когда он нас сбивает с толку при поиске «благородных» трубчатых грибов.

Бывают сухие холодные годы, когда грибов мало, но бывают и очень обильные в этом смысле сезоны. В этом случае нам требуется много растительного масла, лука и картошки. Но это, как вы сами понимаете, приятные хлопоты.

Теперь перейдём к ягодам. Их «всего» четыре: черника, малина, земляника и брусника.

В урожайные годы мы просто объедаемся черникой. Особенно много её на Жеймянисе и у Гинучая, хотя и в других местах она встречается нередко.

Кроме сырого поедания ягод мы варим из черники компоты, давим её с сахаром к нашим знаменитым блинам. В последние годы это стало делать всё сложнее — проблемы с сахаром. И наконец, мы набираем несколько котелков этой замечательной ягоды в конце путешествия, чтобы отвести её домой в Москву.

Теперь — о малине. Она, в отличие от черники встречается неповсеместно. Где малины много, так это у Гинучая. Её обширные густые заросли находятся на краю леса недалеко от этого селения. Малину мы употребляем почти таким же способом, как и чернику.

Брусника встречается не так часто, как две первые ягоды, хотя в последние годы её стало заметно больше.

Эту ягоду мы собираем исключительно для того, чтобы взять с собой в Москву. Так как она хорошо хранится, мы начинаем её собирать заранее, а уже по возвращении в Москву варим из неё варенье. Мне лично оно очень нравится, хотя говорят, что из брусники его не варят.

О землянике много говорить не буду: собираем и едим.

Несколько слов о рыбалке. В разные годы этот промысел то затухал, то возрождался, хотя никогда он не являлся основным при пополнении продуктовых запасов. Как правило мы ловим мелочь, жарим её, иногда варим уху.

Не могу здесь не вспомнить о маленькой щучке, пойманной нами на спиннинг. Основным же орудием ловли остаются удочки с хлебом или червями в качестве наживки.

В заключение хочу сказать, что эти лесной и озерный промыслы не только доставляют радость желудку, но, что самое главное, вызывают положительные эмоции и чисто «охотничий» «спортивный» интерес.

 

«Лысая» гора на развилке дорог

 

Последние годы мы редко посещаем Асалнай и «бухточку». Чаще всего мы заплываем сюда, совершая «радиальные» путешествия от ближайших стоянок, чаще всего от Мейрониса.

А теперь из Мейрониса мы плывём по ветреному краю озера Асалнай мимо Пузинишкеса, вдоль правого берега, мимо острова, чуть не написал — Буяна. Это скорее «коровий» остров, так как мы неоднократно видели пасущихся на нём коров. Хотя остров и сильно зарос деревьями и кустами, коровы там всё-таки пасутся, и каким-то образом их туда перевозят. Не живут же они там постоянно?

Итак, остров остаётся слева. Впереди, слева же заросшая протока, куда мы никогда не сворачивали. А направляемся мы направо по узкой, хотя и не очень, протоке. Вскоре она поворачивает налево. Впереди мы видим добротный мост из брёвен. Справа, мы её называем бунгало, чья-то очень красивая дача, состоящая из нескольких построек. Берега, мимо которых мы проплываем, сильно заросли камышом и осокой. Вдоль берегов вода покрыта множеством кувшинок и лилий. Очень красивая протока.

Прежде чем пройти под мостом мы причаливаем рядом с ним у левого берега, у кустов малины. Поднимаемся на мост, фотографируемся, залезая на парапет, и снова отправляемся в путь. За мостом протока не становится менее красивой. Слева берег лесной, справа на берегу больше свободного от деревьев пространства. И там, и там видны стоянки организованных туристов. Мы здесь практически никогда не останавливаемся, разве что для перекуса.

Протока, постепенно расширяясь, переходит в небольшое озеро Линкмянас. Слева — крутой высокий берег, видна тропинка, поднимающаяся наверх. С большим трудом справа в камышах можно отыскать протоку, которая приведёт нас через несколько озер и «Амазонку» к нашему любимому месту на озёрах у поселка Гинучай. Но об этом мы расскажем в последующих главах.

Теперь о главной достопримечательности этого места. Мы её называем Лысой горой, местное её название — Лядкалнис. Этот холм возвышается над озером Линкмянас слева по ходу нашего путешествия.

На гору можно попасть двумя способами. Если причалить к левому берегу озера, то придётся подниматься по очень крутому склону. Для облегчения подъёма здесь сделаны очень любопытные приспособления.

Цельные стволы, обычно это сосны, укладываются на склоне под углом к подъёму и друг к другу. При этом они слегка закапываются в землю, а на видимой их части вырезаются ступеньки. Получается может быть не очень удобная, но удивительно симпатичная лесенка. Такие лесенки мы встречали и на других, сложных для подъёма склонах.

Но чаще всего, чтобы добраться до вершины применяется другой способ. Мы подходим к левому берегу, заходим в протоку, попадаем в небольшой внутренний водоёмчик, к берегу которого и причаливаем. Берег этот во многих местах перекопан — рыбаки здесь добывают червей, и со следами крупного рогатого скота. Сразу от этого места начинается красивая тропка, которая постепенно уходит вверх по пологому склону. По сторонам её растут малиновые кусты, а чуть выше она пересекает заросли синего и фиолетового люпина, над которым вьются пчёлы и другие крылатые.

Сама вершина свободна от каких-либо растений и деревьев. Наверное поэтому эта гора и получила свое второе название. Кроме того, вершины как таковой нет. Есть большая плоская площадка, на которой может разместиться немалое количество людей. В центре площадки множество камней разной величины. Они занесены вероятно сюда туристами, таким образом отметившими покорение сей вершины. Края площадки резко уходят вниз крутыми склонами, спускающимися к озерам, которые окружают эту гору.

Ну, а теперь, самое главное. С вершины этой горы открывается настолько красивый вид, что описать его словами очень трудно. Со всех сторон видны зеркала озер с лесистыми берегами, протоки, соединяющие эти озера, а также виден путь, по которому мы сюда пришли, и путь, по которому мы пойдем дальше. Удивительной красоты зрелище предстаёт перед нашими глазами. Но пора и вниз к нашим речным судам. Пора продолжать наше путешествие.

 

Флора и фауна

 

Чтобы описывать природу Игналины нужно обладать талантом настоящего писателя. Я же в меру моих скромных возможностей попробую хоть частично передать красоту этих мест и хотя бы перечислить представителей здешних флоры и фауны.

Игналина — это Литва, это Прибалтика. Здесь растут преимущественно хвойные леса, в большинстве своем сосновые. Многолетние отложения осыпающейся хвои создали своеобразную мягкую подушку, которая покоится на песчаной основе.

Сосна — очень смолистое дерево. В лесу можно встретить деревья, на которых сделаны своеобразные засечки и закреплены конусообразные баночки для сбора смолы. И наконец, это наше основное топливо.

Конечно здесь встречаются и ели, и лиственницы, а также березы, осины и другие нехвойные.

Берега густо заросли кустами разных непонятных пород от древовидной черемухи до пирамидального можжевельника, густо покрытого паутиной.

Но раз мы подошли к берегу, то здесь встречаем мелководье, заросшее осокой, камышом и прочей водной растительностью. Самыми прекрасными её представителями являются жёлтые кувшинки и, конечно же, белые лилии. Невозможно оторваться от этой «белой» красоты. Сравниться с ней может лишь розовый лотос, который мне посчастливилось увидеть в дельте Волги на раскатах Каспия.

О грибах и ягодах я уже рассказывал раньше. Несколько слов ещё об одной ягоде, а именно голубике, как представительнице местной флоры. С виду похожая на чернику, но более крупная, она, также как и черника, растёт на небольших древесных кустах. Вкус её похож на черничный, но ягода менее сладкая и с каким-то своеобразным привкусом — много её не съешь.

Рядом с этими ягодами на болотах растёт еще один зелёный представитель местной флоры — багульник.

Он совсем не похож на продававшийся прежде в Москве сухой веничек, который расцветает после того, как помещён в воду. Это обыкновенный жёсткий кустик, хорошо проросший в болотистую почву и с потрясающим запахом каких-то, наверное эфирных, масел. Причём никаких цветов на нём нет, а пахнет сам куст. Можете себе представить воздействие этого растения, которое редко встречается как отдельная особь, на человека.

Под воздействием смеси запахов багульника и голубики у меня в памяти возникают огромные заросли люпина на лысой горе, чаще всего уже отцветающего, синие факелы ирисов в протоках...

Здесь же прекрасные белые лебеди выхаживают своих невзрачных птенцов, и местные бакланы — чёмги, с плоскими головами, великолепно ныряют в поисках корма...

А дятлы, птицы-санитары, которые вместе с кукушками и аистами составляют своеобразный местный оркестр...

А утки и селезни со своим многочисленным потомством, подплывающие очень близко к лодкам у причала и привыкшие попрошайничать. Те же утки, легко угадываемые в полете и бороздящие воздушное пространство на фоне заходящего солнца...

А увиденный однажды уходящим с болота огромный, даже на расстоянии, лось. А упоминавшиеся ранее аисты, сидящие на больших гнездах, и цапли, старающиеся держаться подальше от человека и редко нами встречаемые...

Чего только ни вспомнишь, даже мысленно вдохнув ни с чем не сравнимый запах этих лесов, озер и болот...

 

 

Закат на Паракасе

 

Путь на Паракас

 

Путь от Лысой горы через два огромных озера, Укояс и Пакасас — это один из самых продолжительных дневных переходов. Перед этим нам нужно пересечь небольшое живописное озеро Алкснас, которое, как и Линкмянас омывает подножие Лысой горы. Мимо небольшого островка, справа от него, мы поворачиваем опять-таки направо и через узкую недлинную протоку выходим в озеро Укояс (или Укояй).

Озеро овальной, чуть удлинённой формы нам нужно пересечь именно по этой длине. Держимся мы вдали от берегов чуть ближе к левому. Такое удаление от суши при переходах случается редко. В большинстве случаев мы держимся вблизи от извилистых озерных берегов.

Эта широкая водная гладь успокаивает и даже усыпляет, включая сидящих на веслах. Как правило, зеркало озера бывает спокойным, не смотря на его размеры. Мы держим курс на небольшой залив, на берегу которого стоит большой дом с яркой крышей, которую видно издалека. Здесь нам нужно отыскать вход в протоку, что выведет нас в другое озеро — Пакасас.

Это озеро по размерам не уступает предыдущему, но гораздо живописнее. Оно более узкое, вытянутое и изогнутое. А самое главное, здесь находятся несколько небольших островов, которые конечно же только украшают это озеро. Острова эти необитаемые останавливаться на них не представляется возможным. Мы направляемся вдоль правого берега почти к самому концу озера. И напротив одного из необитаемых островов находим нашу любимую стоянку.

Этот небольшой «пятачок» на берегу со всех сторон окружён непролазными зарослями. От этого пятачка в глубь леса подымается узкая тропка, выходящая на дорогу. За дорогой склон снова круто подымается вверх и, достигнув высшей точки на гребне, резко обрывается в глубокий овраг. Короче говоря, свободного от леса пространства здесь, в отличие от Гинучая немного.

Наша стоянка располагается очень близко к воде. Из-за её небольших размеров палатки и костёр также очень близки друг к другу. Если стоять лицом к озеру, то слева низкий берег зарос камышом и крапивой и его песок омывается водой озера. Справа — заросли кустарника, а берег поднимается над водой на высоту человеческого роста. Напротив, на расстоянии нескольких метров — уже упоминавшийся здесь остров.

Больше всего мы любим это место за прекрасный маленький пляж. Песчаное дно озера, глубина которого вначале невелика, вскоре резко уходит вниз, позволяя вдоволь наплаваться и накупаться. Этот маленький проливчик между нами и островом часто зарастает водными растениями, и нам приходится расчищать акваторию, чтобы создать достойные условия для купальщиков.

Особенно хорошо здесь в теплую безветренную погоду. Можно всласть наплескаться, проплыть вокруг острова, попить горячего чаю, стоя по горло в воде и прочее, и прочее...

Иногда, уже в другую погоду, рано утром с озера наплывает туман, приносящий с собой влагу и совершенно скрывающий и само озеро, и остров, и наш пятачок от посторонних и от наших собственных глаз...

Это озеро посещается и организованными туристами. Дальше по нашему берегу есть две их стоянки. Одна, недалеко от нас, за болотистым низким берегом, а другая — подальше, в самом конце озера, на высоком берегу.

А между этими стоянками располагается загадочное сооружение, то ли дача, то ли частный пансионат. Мы редко здесь видели кого-либо, иногда только замечали автомобили внизу у подножия здания.

Дорога, проходящая мимо этого дома, отделяет его от небольшого пруда. Вода из этого пруда легким водопадиком направляется вниз к дому и частично туда забирается — такой вот естественный водопровод. Но основная часть воды попадает конечно в озеро.

На берегу озера Пакасас есть ещё одно место, где мы иногда останавливаемся. Оно располагается чуть раньше по этому же берегу, и используется нами в непредвиденных случаях. Здесь конечно нет такого пляжа, но берег высокий и красивый, и много свободного пространства для спортивных игр.

На противоположном берегу озера виден костёл. Это большой населённый пункт Кирдейкяй, куда можно попасть, обойдя озеро как с одной, так и с другой стороны. Там есть хороший магазин, который мы конечно же не оставляем без внимания. Кстати, магазин и само озеро мы посещаем, добираясь сюда и от Гинучая, пешком по шоссе в разведывательных целях.

 

Байдарки, лодки и палатки

 

Безусловно, в нашем повествовании нельзя не остановиться на главных «причиндалах» похода, упомянутых в заголовке.

Как известно, началось всё (речь идет, конечно, об Игналине) с организованного похода от турбазы в составе большой школьной группы.

Тогда, в большинстве своём, наши палатки были брезентовыми. Так называемые, «серебрянки» — лёгкие серебристые палатки с водоотталкивающей пропиткой, выдаваемые на турбазе, имелись и у нашей группы.

Лодки у нас были четырёхвёсельные, с нормальным рулевым управлением и с приличными «рыбинами» — мостками на дне лодки. Сами лодки были деревянные и килевые, с очень хорошим ходом.

Вспоминаются наши вечерние прогулки на этих лодках, когда мы на двух распашных вёслах по зеркальной глади озера развивали «крейсерскую» скорость и затем резко поворачивали лодку на 180 градусов, табаня одним из этих вёсел.

В другой раз в нашем распоряжении были лодки-плоскодонки, взятые в протоке на Дрингис. Рулей не было, мостки — одно недоразумение, всё это нам пришлось мастерить и ремонтировать вручную. Что касается палаток, то их мы брали напрокат, в том числе и на работе.

Была у нас и одна наша собственная палатка — зелёная, брезентовая, которую мы однажды, отдыхая на юге, подпалили. Её нам пришлось ремонтировать, поставив заплатку на левую дверцу. К сожалению сильный дождь пробивал все эти палатки. И нам, также как и в самом первом походе, приходилось накрывать их прозрачной пленкой, что резко увеличивало их водонепроницаемость. В этом мы достигли определённого успеха. Что впрочем не спасало нас от сильных ветров, свойственных этой местности. Эти ветра с легкостью раздували и рвали наши «прозрачные паруса».

Ну и наконец, с покупкой новой, польской, желтой, трехместной палатки с пологом все наши проблемы этого плана были решены.

Двойной полог, прорезиненный пол, предбанник, грузовой отсек и многое другое — всё это наша новая палатка. Жаль, что её не было с нами с самого начала.

Возвращаясь к лодкам, скажу, что последние наши суда были неплохими, достаточно лёгкими за счёт материала — пластика.

К ним приходилось брать алюминиевые рулевые вёсла в комплекте с основными, также алюминиевыми. Чуть не забыл про спасательные круги, которые мы брали всегда и использовали их чаще всего, как сиденья на стоянках.

Этот краткий обзор закончу воспоминаниями о нашей байдарке.

Трёхместный «Салют»: два парных весла, рулевое управление, 45 кг веса при транспортировке в двух специальных мешках, грузоподъемность — 350 кг, длина более пяти метров, отличная устойчивость за счёт широкого корпуса и, не смотря на это, довольно приличный ход — вот основные её характеристики.

На ней мы ходили вдвоём, втроём и даже вчетвером с маленьким сыном.

Эта байдарка, неоднократно клеенная и шитая, многое повидала: Волга, Охта в Карелии, Юрюзань на Урале и подмосковные реки. Для неё игналинской поход был в удовольствие: нет перекатов, порогов, подводных камней, нет стоячей волны, только мелководье у берега, густая водная растительность и — всё...

...Но уже давно мы не берём её с собой, ограничиваясь лёгкой лодкой, взятой на турбазе. Один из чехлов байдарки уже сгнил и требует ремонта. Но когда этот ремонт состоится, никому не известно.

 

Самый, самый... Жеймянис

 

По какому-то странному стечению обстоятельств это самое большое и, наверное, самое красивое озеро мы посещаем крайне редко. Я думаю, главная причина заключается в том, что наша любимая стоянка (естественно, Гинучай), где мы проводим основное время нашего путешествия, и озеро Жеймянис находятся уж очень далеко друг от друга.

Мы позволяем себе побывать на Жеймянисе и Алмаясе одновременно, только путешествуя на байдарке. Исключением, быть может, являются самые первые лодочные путешествия.

Итак, как же попасть в этот далекий (от Гинучая) Жеймянис?

Очень просто.

Если мы стартуем в Палуше, то, держась левого берега, вскоре попадаем через узкий пролив в очень узкое озеро Шакарвай. Кстати, при входе в пролив справа остается безлесый мысок, на котором мы раньше часто останавливались лишь из-за его близости к Палуше.

Если плыть в Жеймянис со стороны Пакасас-Гинучай-Мейронис, то при выходе из широкой протоки (у Мейрониса) нужно «срезать» залив озера Лушас, противоположный тому, где находится Палуше. При этом необходимо держать курс на тот самый мысок, речь о котором шла выше, и затем, вновь — озеро Шакарвай.

Если говорить о последнем, то оно мало похоже на озеро. Выглядит оно, как очень широкая протока. Подход к его лесистому левому берегу затруднён, прибрежные воды густо заросли камышом. Правый берег — это селения и поля.

Наконец мы добираемся до небольшого каменного моста, и, миновав его при сильном под ним течении, попадаем в Жеймянис.

Озеро очень большое. Не во всех его закоулках мы побывали, а если где и бывали, то многое стёрлось из памяти. Но всё равно главное ощущение от посещения этого озера — удивительная красота.

Берега его так изрезанны, что кажется это не одно озеро, а несколько. Если посмотреть на его карту, то очертания этого озера похожи на сказочный цветок или удивительное морское животное. Множество больших и малых заливов, их пологие и крутые берега, шум проходящей вдали железной дороги, глухие необжитые уголки и цивилизованные участки суши — всё это Жеймянис.

Продвигаемся дальше.

Направо видим большой залив, который можно было бы назвать и озером. В центре залива несколько островов, справа — красивый берег, весь в соснах, очень похожий на Гинучаевский. В конце залива, слева и справа от выступающего мысочка две маленькие бухточки. Левая, в отличие от правой, глубоко врезается в сушу. И если мысленно продолжить эту бухту, она пересечет красивое лесное шоссе.

По этому шоссе мы несколько раз с байдарками уезжали в Вильнюс, заканчивая в Жеймянисе своё путешествие по озёрам.

Останавливались мы в этом заливе во многих местах. Но особенно запомнилась прекрасная стоянка на том самом мысочке, где росла, и наверное сейчас растёт «наша берёзка», как ивушка, низко склонив свои ветви к воде.

Если не заходить в большой залив, а плыть дальше, то по мере продвижения Жеймянис становится всё уже и уже.

Здесь, на его левом высоком берегу мы останавливались чаще, чем на правом. Левый берег — это и обилие ягод, и самодельный столик, и неожиданная лесная инспекция, и земляничная поляна, и склон, покрытый брусникой, и возвышающаяся над ним деревянная вышка.

Между тем, берега снова раздвигаются, и озеро мелеет. Здесь же через мелководье в разливе Жеймяниса построен длинный деревянный мостик с большим количеством опор.

Мостик почти касается воды, и проходим мы под ним с большим трудом. По этому мосту мы многократно перебирались с левого берега на правый, в Калтаненай.

Сразу за мостом озеро начинает резко сужаться, и кажется, что это уже его конец.

Ан, нет.

Мы попадаем в широкую бухту овальной формы с обширными полянами на берегу, покрытыми зеленой травой. Чуть дальше по берегу лес всё же «берёт своё», оставляя в покое то самое место, где раскинулся вышеупомянутый Калтаненай.

Поймал себя на мысли, не забыл о речке Жеймяне.

Эта речка берет свое начало в озере Жеймянис недалеко от той последней бухты. Вначале она похожа на протоку, по берегам которой располагается упомянутый выше поселок.

На левом берегу перед «большим каменным» мостом виднеется удивительно красивое здание костёла, стоящее в тени больших высоких деревьев. Перед мостом видны останки старого деревянного моста. А дальше за мостом...

А вот, что дальше, мы и не знаем, так как за мост мы никогда не плавали и, может быть, зря. По этой речке можно доплыть до Вильнюса и дальше в Балтийское море.

Вот на этой лирической ноте мне и хочется закончить рассказ о замечательном, но всё-таки малоизученном нами озере.

 

 

Мостик на Жеймянисе

 

«Знание языков»

 

На Жеймянисе, там где стоянка с самодельным столиком и лавочками, мы останавливались лишь один раз.

Поднявшись по узкой дорожке, ведущей от озера вверх по склону, мы очутились на поляне. В центре ее находился тот самый столик с лавочками.

К этой поляне со стороны леса вела не очень накатанная машинная колея. Похоже, что с этой стороны, в которой располагалась железнодорожная станция, сюда наезжали туристы. Позже выяснилось, что это были рыбаки.

Место нам понравилось, и мы решили постоять здесь подольше. И как-то раз утром решили в ближайшем магазине пополнить запас продуктов. За дежурного в лагере остался я один.

За хозяйственными заботами я не услышал, как к нашему лагерю подъехали на мотоцикле с коляской двое мужчин.

Один был молодой и здоровый, второй — постарше и, по всей видимости, начальник.

Просто так к нам в таких ситуациях не подъезжали, и эта — не стала исключением.

Поздоровавшись со мной по-литовски, затем по-русски, они услышали и мои русско-литовские ответы. Я, как «сторожил» этих мест, конечно знал некоторые литовские выражения: здравствуйте, добрый день, спасибо, но не более. Поэтому нам пришлось разговаривать на русском.

Они были в униформе, и, как выяснилось позже — из лесничества. Им сразу же не понравился столик, который, по их словам, они уже неоднократно ломали, но он, как ни в чём не бывало, восстанавливался приезжавшими сюда рыбаками. Затем речь зашла и о нас.

Во-первых, мне прочли наставление, где можно останавливаться на озерах, а где нельзя, а также, что и когда можно собирать в лесу.

Я, конечно слушал их как всегда, не перебивая, и обещал покинуть эту стоянку, и даже сломать самодельный столик. Забегая вперед, скажу, что последнее я, естественно, не выполнил.

В завершении разговора мне было предложено уплатить штраф. Это было менее приятно, но названная цифра была вполне приемлемая, и я полез в палатку за деньгами. В таких случаях я предпочитаю не спорить.

Увы, самая маленькая купюра, имевшаяся у меня, предполагала наличие у них разменной монеты. Это почему-то повергло их в смущение, и с их стороны поступило предложение поискать другую наличность.

Эти препирательства продолжались довольно долго. Я физически не мог выполнить их просьбу — все мелкие деньги ребята забрали с собой в магазин. Я так и сказал моим инспекторам и добавил, что когда мои друзья вернутся из Калтаненая, я смогу удовлетворить их просьбу.

Удивительная метаморфоза произошла с моими собеседниками.

На их вопрос, откуда я знаю про Калтаненай, я честно ответил, что уже 20 лет езжу в их края и очень этим доволен. После этого на их лицах появились улыбки. К разговору о штрафе они больше не возвращались и очень вежливо объяснили мне, где лучше всего остановиться на Жеймянисе, на ближайшей от этого места стоянке.

Разговор продолжался еще несколько минут, и затем они уехали обратно по дороге в лес, пожелав нам хорошего отдыха.

К обеду из магазина вернулись мои друзья и услышали от меня эту историю.

Как хорошо, оказывается, знать местный язык, а на худой конец — географию той местности, где ты путешествуешь. Во всяком случае, после того памятного события мои друзья и я часто вспоминаем, как меня выручило «знание языков».

 

«Шторма» на Лушасе

 

Вернёмся теперь к самому первому из игналинских озер — озеру Лушас. Конечно, особыми красотами оно не отличается. Но, во-первых, почти все берега его заняты селениями или полями. Во-вторых, это пункт отправления — лодочная станция и прочее. В-третьих, это вообще слишком цивилизованное место.

Но и здесь есть свой «берег скульптур», живописный залив у лодочной станции, прекрасный «городской» пляж, где мы неоднократно принимали различные ванны.

Не смотря на близость населенного пункта, Палуше, и турбазы, здесь имеется очень симпатичная стоянка, где мы начинаем наше путешествие, и где мы, как правило, последний раз ночуем перед возвращением домой.

Обязательно нужно сказать несколько слов о том, что находится напротив лодочной станции.

Высокий песчаный берег, который специально укреплён против осыпания и разрушения, с растущими наверху соснами. Здесь же своеобразное «ущелье», уходящее вглубь берега, и где недалеко от турбазы живут «сухопутные» туристы, да и мы как-то однажды останавливались.

Дальний конец озера, противоположный палушескому, мы посещали однажды в одно из наших «радиальных» путешествий от мейронисской стоянки и ничего примечательного там не обнаружили.

Но вот, что отличает Лушас от других озер — это его «волнение» при сильном ветре.

Ветра часто дуют и на других озерах. Чего только стоят ветра на Асалнае. Но большие высокие волны это привилегия озера Лушас. Не зря эти волнения мы называем «штормами».

Что примечательно, так это отсутствие вышеупомянутых штормов в начале и конце путешествия. Хотя при возвращении в Палуше иногда приходится преодолевать трудности, с этим связанные. Ну, а если мы плывём со стороны Мейрониса в Жеймянис или в обратном направлении, то — жди «шторма».

Если мы в этот момент путешествуем на байдарке, волны постоянно захлестывают её. А так как мы ходим без «фартуков», то вода захлестывает и нас.

Если же мы — на лодке, высокие волны то поднимают её высоко, то бросают вниз. Ощущается постоянная бортовая качка, и новичков, впервые попавших в такие условия, всё это безусловно пугает и порождает нехорошие мысли о возможности участия в следующих поездках на озёра.

Но эти острые ощущения через час, который необходим для пересечения озера при такой волне, проходят, и вспоминается это, как что-то необычное и экзотическое на вполне спокойных игналинских озерах.

 

...Мы летим за песней вслед,

Мы хотим её догнать,

Чтобы после тихо у костра

спеть её и помечтать...

 

Игры, игрища и забавы

 

Сразу надо сказать, что к такому роду занятий можно было бы отнести все виды нашей деятельности во время путешествия. И даже само путешествие.

Ну, разве не удовольствие и не спорт — гребля на веслах?

А сбор грибов и ягод, ловля рыбы — не то же самое?

Да, и наиболее утомительное занятие, приготовление пищи и разных деликатесов — это разве не «игра с огнем»?

Но всё же у нас бывает в этих походах и свой досуг — свободное от вышеупомянутых занятий время.

Что поделаешь, если в этой местности не редки дожди и сильные ветры, которые загоняют нас в палатку. На этот случай мы берём с собой игральные карты и от души режемся в «кузьку», «кошку», «дурака» и другие мало интеллектуальные игры.

Когда на небе светит солнце, то на стоянках, приспособленных для подвижных игр (у Мейрониса, на Пакасасе, да и у Гинучая) мы не можем отказать себе в удовольствии погонять мяч.

Почти всегда у нас с собой имеется так называемая «летающая тарелка», которую мы часто запускаем в полёт. Маленькую радость нам доставляет бросание шишек в пустую консервную банку, стоящую на пенёчке.

Берём мы с собой и настольные головоломки, типа «пифагор», что дает разминку и уму.

Безусловно можно отнести к игрищам и забавам купание в озере, игру с мячом в воде, использование в игре спасательных кругов и уже упоминавшееся ранее горячее чаепитие стоящих по горло в воде туристов.

Одно из наших самых любимых занятий у костра — жарка грибов.

Готовим мы их на противне, установленном над костром на больших камнях или кирпичах. Огонь поддерживается с помощью шишек или мелких веток и раздувается, так сказать, в ручную. Жарятся картошка, грибы, лук, и всё — на подсолнечном масле.

Пальчики оближешь!

Ближе к концу похода, чаще всего у Гинучая, мы на ужин жарим на том же противне блины. Заранее собираем чернику, из которой варим компот и готовим её, протёртую с сахаром. При замешивании жидкого теста и туда бросаем горсть ягод.

Процесс приготовления блинов — дело продолжительное и загадочное. Хотя начинаем мы все приготовления заранее, всё равно последние блины приходится жарить при фонарике — мы готовим очень большое количество этих блинов.

Ну, и, когда всё готово, блины раскладываются по мискам, и кушаем мы их, обмакивая в чернику с сахаром и запивая черничным компотом.

Конечно, в путешествие мы брали с собой и гитару.

У меня была специальная «походная» гитара, которая побывала со мной во многих уголках нашей необъятной родины.

Она прошла и огонь, и воду, и, в конце концов, не выдержала жара огромного костра на берегу реки Чусовой. После ремонта, произведённого там же, на Урале, она ещё раз упала с верхней полки вагона в поезде, разбив при этом голову одному из пассажиров.

Все эти испытания резко подорвали её «здоровье», и она уже не могла после этого оправиться и тихо заканчивает свои дни у одного из моих племянников.

Но на озёрах она всё-таки побывала и не один раз.

Никогда мне не забыть, как однажды на Пакасасе, после ужина я сел на берегу озера поиграть на гитаре.

На мои песни «слетелись» с окрестных берегов слушатели. Туристы большой турбазовской группы решили покататься на лодках в этот тёплый погожий вечер. Далеко разносившиеся в тишине песни чем-то привлекли их, и они стали подплывать поближе.

Сначала я их не заметил, но затем, всё более вдохновляясь, я пел и пел, как для них, так и для своих товарищей. Ну, настоящий зелёный театр!

Когда я закончил «своё выступление», раздались такие оглушительные в тишине аплодисменты со стороны озера, что я почувствовал гордость за свой походный инструмент, за эти свои музыкальные занятия.

Я был благодарен своим неожиданно обретённым слушателям за этот концерт. Надеюсь, что многие из них его ещё помнят и вспоминают с радостью и светлой грустью.

Вот, такие вот игры, игрища и забавы.

 

Амазонка

 

Амазонкой мы называем самую длинную протоку на маршруте между озером Асекас, с одной стороны, и озёрами Алмаяс и Балуошас, с другой.

Чтобы попасть в Амазонку вернёмся прежде в озеро Линкмянас, к Лысой горе.

Из этого озера в Асекас ведёт неширокая протока, вход в которую не так-то просто найти. Среди зарослей камыша и осоки под острым углом к этим водным растениям мы отыскиваем начало этой протоки.

Русло её очень извилистое, берега низменные и болотистые, на которых почти отсутствует древесная растительность.

Протока, постепенно расширяясь, плавно переходит в небольшое, но очень живописное озеро Асекас. Оно очень мелкое, почти везде просматривается его дно, буйно заросшее растительностью.

Достопримечательность озера — чёмги.

Взрослые водоплавающие и водоныряющие птицы ведут рыбный промысел в этих неглубоких водах и учат плавать своих многочисленных птенцов.

Озеро округлой формы, берега его почти полностью покрыты лесом, но останавливаться здесь нельзя. Поэтому мы пересекаем его, держась левого берега, и перед самым входом в Амазонку встречаемся с семьёй белых лебедей.

Большие красивые птицы сопровождают нас всё время, пока мы проплываем мимо их гнезда, где подрастают серенькие пушистые «гадкие утята». Иногда родители подгоняют нас, если нам вдруг вздумается здесь задержаться.

И вот мы уже в Амазонке, в самой длинной, как я уже сказал, здесь протоке. Она очень узкая на всём своём протяжении и местами с очень быстрым течением.

Это скорее речка, так как в отличие от других проток между озёрами, которые чаще всего петляют среди камышей и осок, её берега настоящие, к ним можно даже пристать.

Хотя большого смысла в этом причаливании нет, потому что за узкой прибрежной полосой леса и кустарника чаще всего видны поля и селения.

С этим участком маршрута связаны дополнительные трудности.

Во-первых, Амазонка очень извилиста, и нужно прикладывать много усилий и гребущим и рулевому, чтобы не врезаться в берег на узком русле.

Во-вторых, на мелководье мы часто вынуждены выпрыгивать из лодок, чтобы его преодолеть.

Ну, и наконец, на скоростных участках против течения приходится «упираться» вёслами в прямом и переносном смысле. К тому же на этом фарватере мы часто сталкиваемся и со встречными судами разных классов.

Над этой протокой сооружено множество мостов, чаще всего небольших пешеходных, но есть и автомобильные.

Один такой мост нам встречается недалеко от селения Гинучай. Этот мост является частью автомобильного шоссе, которое в этом месте на окраине Гинучая образует крутую петлю.

Но хотя Гинучай рядом, до озера Алмаяс еще плыть и плыть.

За мостом Амазонка кажется полноводнее и глубже. Вскоре справа в Амазонку впадает другая речушка со стороны озера Балуошас и плотины с мельницей. Мы поворачиваем налево и постепенно приближаемся к нашему самому любимому озеру, на котором находится наша самая любимая стоянка.

Как-то незаметно Амазонка заканчивается и перед нами открываются замечательные пейзажи озера Алмаяс, и видимо поэтому настоящее название Амазонки — река Алмая.

 

...Спирт на исходе — «сухо» живется,

Нам возвращаться лишь остается.

Лодка — у базы, ужин — с грозою,

Утром — в автобус (да со слезою)...

 

Напитки и посуда

 

Путешествуя по озёрам, мы не ведём абсолютно трезвый образ жизни. Детям покупается всевозможный лимонад, себе — местное пиво, реже более крепкие напитки. С собой из Москвы мы обязательно берём в лечебно-профилактических целях немного питьевого спирта. В любом случае обратно в Москву мы его с собой не привозим. Но здесь я хотел бы остановиться совсем не на этом.

Сами понимаете, напитков без посуды, без вторичной тары, т.е. без бутылок не бывает (хотя с тех пор многое изменилось). Местное население успешно занимается сбором и сдачей этого вторичного сырья. Мы решили не отставать от них в этом деле. И собирая, как свою, так и чужую посуду, отвозим её в прекрасный приёмный пункт в Игналине.

Несколько слов об этом пункте. Длинный узкий коридор, в конце которого — прилавок. За прилавком одна приёмщица, а к прилавку ведут две очереди. Очереди — длинные, посуду сдают мешками, но нас это не отпугивает. Потому что очередь (а вернее две) продвигается очень быстро.

У приёмщицы несколько помощников — грузчиков. Пока приёмщица принимает посуду у представителя одной очереди, очередник другой выкладывает свою посуду на прилавок. Помощники вместе с приёмщицей раскладывают её по ящикам, сортируя по видам, и затем переходят к представителю другой очереди и т.д. Количество посуды у сдающего не влияет на скорость приёма (конечно относительно), так как в этом случае посуда сдаётся порциями, за которые деньги выдаются отдельно.

Это настолько замечательная технология, что после сдачи бутылок хочется купить пива в расположенном буквально рядом магазине и снова сдать освободившуюся тару. Признаюсь, мы так иногда и делали.

В общем, этот бутылочный промысел можно с уверенностью отнести к статье «подножный корм». Пункты же этой статьи мы старались выполнять полностью.

Эти воспоминания напомнили мне один из рассказов М. А. Копытова о своих путешествиях, и я с удовольствием предлагаю его читателю. Надеюсь, что это не последняя наша совместная публикация. Итак...

 

«Не морочьте мне голову»

или «Бутылочки»

(Из рассказов М. А. Копытова)

 

Когда я был молодой, я работал изыскателем. Изыскатели — это геодезисты, геологи, геофизики, по результатам работы которых, проектировщики что-то спроектируют, а строители что-нибудь построят. Изыскания обычно проводятся в экспедициях и во все времена года.

Сейчас те молодые далёкие годы вспоминаются с неподдельной грустью и радостной тоской. А тогда это была обычная жизнь обычных молодых людей, уехавших из дома, скучающих по дому и подолгу там не бывающих. В экспедициях случалось всякое. Одну прелюбопытнейшую историю я вам сейчас расскажу.

Был у нас в экспедиции один очень интересный человек, буровой мастер, Вася Булкин. Он был гораздо старше нас, и было ему около 40 лет. Нам он казался глубоким стариком, хотя был очень живым и бодрым, во что с позиций нынешнего своего возраста очень легко поверить. У него была большая чёрная борода, заразительная улыбка и немного хрипловатый голос. И биография у него была очень интересная.

Он рано женился и вскоре, так случилось, с женой они расстались. Она с ребёнком Васи жила в районе Семипалатинска, и Вася регулярно высылал им алименты. В то же время у него была другая семья, где тоже подрастал ребёнок, девочка лет 15-ти. Экспедиции не были прибыльным делом, и алименты, которые он платил первой жене, «били его по карману».

Вася с нетерпением ждал того дня, когда ребёнку исполнится 18 лет, и закончится эта его повинность. И вот, наконец, этот день настал. Вася отправился в командировку в район Семипалатинска, решив заехать к своей прежней семье, чтобы вручить подарки восемнадцатилетней дочке и, так сказать, торжественно отметить окончание выплаты алиментов. Эта поездка и встреча с родными так сильно растрогала его, что он вернулся в свою первую семью и стал платить алименты второй.

Прежде Вася работал в торговле, но по известным причинам бросил это прибыльное занятие и ушёл в изыскатели. В экспедициях Вася держался особняком, и у него всегда были свои особые дела. Ездил он на буровой машине, бурил скважины частникам под воду, возил какие-то материалы. Словом, был у него свой маленький бизнес.

Часто из своих экспедиций Вася привозил справки о покупке им в магазинах тары для проб воды из скважин. И, естественно, эти справки-квитанции предъявлялись к оплате в бухгалтерию.

В любой экспедиции смешно говорить о покупке пустых бутылок, так как тара всегда находится в избытке. Так что Вася и здесь имел свой небольшой навар. К тому же у него имелась солидная бумага, выдаваемая руководством экспедиции. В этой бумаге было написано, что в любом магазине ему обязаны продать неограниченное количество бутылок для геологических проб.

И вот, заканчивается очередная экспедиция, и Вася решает поехать за справкой в местный магазин и заодно сдать те бутылки, которые накопились в достаточном количестве на изыскательской базе.

 

*      *      *

 

В магазине никого нет. За прилавком — бойкая продавщица, королева тех времён.

Торговать водкой на периферии было делом особым. Водка всегда была в дефиците, а иногда вводились и сухие законы. В общем, продавщица этого товара была человеком известным и специфичным.

Итак, Вася подходит к продавщице и полушёпотом говорит ей:

— Здрасьте, здрасьте, не могли бы Вы мне дать справку о том, что я у Вас купил пустые бутылки.

Продавщица смотрит на него непонимающе. Вася ещё раз повторяет ей свою просьбу.

— Какие бутылки? Не морочьте мне голову. Вы у меня их покупали? —  спрашивает продавщица.

— Да, нет. В том то и дело, что не покупал. Но что Вам стоит дать такую справку. И поставить на ней печать, — добавляет Вася.

— Товарищ! Не морочьте мне голову и не мешайте работать, у меня и без вас полно дел.

Вася понимает, что на этот раз справку ему взять не удастся.

— Ну, а сдать Вам бутылки можно? — переходит он к следующему этапу операции.

— Какие бутылки, товарищ? Сначала — какая-то справка, теперь бутылки. Не морочь мне голову!

Вася тоже переходит на повышенные тона.

Я вас человеческим языком спрашиваю, сдать вам бутылки можно? Ну, можно, можно, — не снижает тона продавщица. Вася командует рабочим заносить ящики с бутылками в магазин, а продавщица, в свою очередь, командует им заносить ящики в сарайчик при магазине. Вася притормаживает этот процесс, что вызывает новое возмущение продавщицы.

— Что вы здесь командуете! Я здесь хозяйка! — Она рассчитывается с Васей за посуду.

У Васи уже созрел новый план и он заявляет продавщице:

— Теперь продайте мне эти бутылки. Да, да! Продайте, — опережает он новое её возмущение всего на несколько секунд.

— Ка-ки-е бутылки?!!

— Ну, вот эти, которые перед вами стоят.

— Вы издеваетесь, гражданин! То — какая-то справка, то — вы сдаёте бутылки, то — теперь ещё что-то. Не буду я больше для вас ничего делать!!

— Нет, гражданка, товарищ продавец, вы должны мне продать эти бутылки, — и Вася лезет в карман за своей бумагой.

— Что это я тебе должна? Ничего я тебе не должна!

— Нет, должны! Это ваши бутылки?

— Теперь мои!

— Так вот, продайте мне их!

— И не подумаю!!

— А вы не имеете на это права!

— Что значит, не имею права?

— А вот, то и значит! — и Вася достаёт свою замечательную бумагу, на которой чёрным по белому за подписью очень больших начальников (это была важная государственная экспедиция, связанная с военными) написано, что «её подателю, Василию Булкину, необходимо неукоснительно продавать бутылки для очень важных государственных работ».

Продавщица видит важную государственную бумагу с солидными печатями, ясный взор её туманится, и инициатива на время переходит к Васе. Под мелодичный звон посуды и эта операция успешно проворачивается. Бутылки возвращаются Васе, а деньги — продавщице.

— Минуточку! — продолжает Вася. Я — человек государственный и мне необходима справка о том, что я у вас купил бутылки.

Это вызывает у продавщицы новый, еле сдерживаемый приступ злобы. В конце концов, после некоторых препирательств продавщица закрывает магазин и идёт в подсобку выписывать справку.

— Не забудьте поставить печать, — кричит Вася ей вслед.

Получив и проверив справку, довольный Вася прячет её в бумажник и начинается заключительный этап операции.

— Простите, а Вы, уважаемая, принимаете бутылки?

Окончательно сбитая с толку и потерявшая голову продавщица отвечает утвердительно.

— Тогда примите у меня эти бутылки, — добивает продавщицу Вася.

Переставшая что-либо соображать, она приобретает эти бутылки. Рабочие перетаскивают их куда-то в сарай. И Вася уезжает без бутылок, но со справкой, оставляя, наконец, в покое полностью деморализованную продавщицу. Вот, такая история!

Р.S. По-моему, суперзамечательная история!! (Ю.Р.)

 

 

Вид с Лысой горы

 

Гинучай

 

Вот наконец мы и добрались до нашего самого любимого места на озёрах, что возле Гинучая.

Быстрые воды Амазонки выносят нас в небольшое, но очень красивое озеро Алмаяс. Вначале мы пересекаем поросли камыша, и справа открывается небольшой залив, примыкающий к полям на окраине Гинучая. Справа сквозь негустые кроны деревьев уже видно начало знаменитого гинучаевского берега. Сначала идёт полоса, покрытая невысокими хвойными и лиственными деревьями. И вот, вслед за ней становится виден основной участок гинучаевского берега — открытое пространство с высокими и стройными соснами.

Берег постепенно повышается, и этот основной участок (на котором подробнее мы остановимся позже) заканчивается около густо растущих невысоких сосен.

На всём своём протяжении крутой берег окоемлён узкой береговой полосой, покрытой густым кустарником и высоким пирамидальным можжевельником. Редкие сосны, растущие на склоне, щеголяют своими обнаженными корнями, образуя естественные опоры для подъёма наверх. Сам берег отделяется от основного зеркала озера полосой камыша и осоки.

Эта, местами широкая, местами узкая полоса, то удаляется от берега, то вплотную подходит к нему. Мелководье начинается далеко от берега и, причаливая, приходится преодолевать на скорости и это мелководье, и эту зелёную полосу. Но чаще всего нужно вылезать в воду задолго до момента причаливания и всем миром толкать своё судно к берегу.

Теперь попробуем подняться наверх.

Кроме естественных опор в виде обнаженных сосновых корней осуществить этот подъём нам помогают деревянные ступени цельных сосновых стволов, о которых я упомянул в рассказе о Лысой горе.

Ну вот, наконец, мы и наверху.

Эта полоса берега между озером и проселочной дорогой, проходящей у подножия следующего склона, то расширяется, то вновь сужается. В средней, самой широкой её части, останавливаются организованные туристы с турбазы. В таком качестве и мы здесь однажды останавливались.

В последующие годы на наших глазах эта площадка благоустраивалась. Были построены специальные обеденные навесы со столами и скамейками, оборудованы фирменные кострища (вспоминаете Мейронис). Кроме этого появились удобные места общего пользования, как элементы архитектуры малых форм.

Но к сожалению, вместе с этим увеличилось количество и мусора, и прочих отходов, что наверное неизбежно, хотя за этим и следят специальные службы. Здесь же от просёлочной дороги поднимается широкая тропа, вернее просека, в сплошном массиве сосновых, реже берёзовых деревьев. Эта просека после подъема спускается вниз к удивительному природному образованию, которое мы называем — «профилакторий».

 

... Да, повезло нам, что в этих краях

Мы побывали с тобою не раз.

Только закрою глаза, а в глазах

Берег, палатка, закат... — но без нас...

 

«Профилакторий»

 

Это место стало называться так не сразу. Сначала, направляясь сюда, мы говорили: «Пошли на круглое озеро!» или «Пошли на черничное болото!». И правда, черники там, как и голубики, было очень много. Своё же нынешнее название оно получило в год, когда наш четырёхлетний сын Женя впервые посетил эти благословенные места.

Надо сказать, что ему и нам в этот раз очень не повезло с погодой. Прохладная, с постоянными дождями и непрекращающимся ветром погода — отличительная черта того сезона. Особенно нас донимал этот ветер на Гинучае. Мои спутники, включая сына, постоянно мучились насморком и кашлем. Кончилось это, как известно, досрочным окончанием путешествия для жены и сына, которым пришлось срочно вернуться домой в Москву.

Так вот. Вскоре выяснилось, что во время посещения этого самого болота состояние здоровья моих спутников резко улучшается, а их носы прочищаются.

И правда, это место находится в долине между двумя холмистыми грядами, протянувшимися параллельно береговой линии. Долина, таким образом, защищена от ветров, а за счёт испарений и выделения каких-то эфирных масел со специфическим запахом здесь создаётся своеобразный микроклимат.

Жаль, что на болоте нельзя было разбить лагерь, и к сожалению, рано или поздно приходилось возвращаться на продуваемый всеми ветрами берег. И начиналось всё сначала, и всем известно чем это кончилось.

С тех пор эта самая долина и получила свое оригинальное название.

Теперь подробнее опишем это место. Проще всего попасть туда по дороге-просеке от лагеря организованных туристов, о чём уже говорилось выше. После подъёма по склону, дорога устремляется вниз в долину. Центр её, небольшое круглое озеро, находится слева от просеки. Вокруг озера в ложбине типично болотистая, пружинящая под ногами почва с кочками и растущими на них маленькими деревцами.

Совсем близко к озеру мы подбираться не решались. Во-первых, уж больно зловеще выглядела эта почти идеально круглая водная поверхность, особенно в пасмурную погоду. Во-вторых, сделать это было трудно, так как ближе к воде ноги начинали проваливаться в эту самую пружинистую почву. Зато на остальной части мы резвились по-настоящему. Заросли черники, даже грибы, кусты голубики на более сухих местах и, конечно, поросли багульника и сумасшедший запах — вот что такое профилакторий.

Пересекая долину, просека упирается в склон следующей гряды и поднимается вверх по ней. У её подножия, вдоль болота проходит ещё одна дорога, близко подступающая к круглому озеру. Направо она ведёт к гинучаевскому малиннику, а налево в конце концов пересекается с дорогой, проходящей около наших стоянок.

Вообще все здешние лесные дороги описать очень трудно. Они пересекаются под различными углами, то подымаются в гору, то опускаются, то полностью исчезают, сливаясь и образуя новую, которая, в свою очередь, снова распадается на множество троп и дорожек.

Возвращаясь к профилакторию, нельзя не вспомнить об одной замечательной «кривой» дороге. Она начинается на той самой дороге-просеке, ведущей к профилакторию. После того, как просека пересекает первую гряду, от неё вправо уходит другая просека, которая своеобразной дугой, заворачивая влево, выходит к уже упомянутой выше дороге у следующей гряды.

На этой замечательной кривой дороге мы регулярно из года в год находили белые грибы, растущие почти на проезжей части в песке или в земле. В самом конце этой дуги нам попадались небольшие подосиновики, которые в отличие от белых очень искусно прятались от постороннего взгляда грибника. Мы знали об этих особенностях дороги и часто ими пользовались.

 

Снова Гинучай

 

Первые наши «дикие» стоянки были чуть ближе к Гинучаю, чаще всего рядом с не до конца выкорчеванным пнём. Этот пень лежит почти горизонтально, на комле даже можно сидеть, а вся корневая структура с её загадочным содержимым повернута к дороге. Палатки мы ставили ближе к озеру на ещё сохранившейся кое-где траве, хотя весь этот берег — сосновоигольчатый.

Разбивали мы лагерь и по другую сторону турбазовской стоянки, в самом конце этой береговой площадки. Берег здесь высокий, рядом густые посадки сосен, и при плохой ветреной погоде здесь как-то неуютно.

Правда, при такой погоде здесь везде неуютно.

Но есть место среди небольших деревьев и маленьких ёлок и сосен, где это не так заметно. Находится оно в самом начале гинучаевского берега и совсем близко от просёлочной дороги. Нам приходилось использовать своеобразный экран в виде большой клеёнки, чтобы как-то отделить себя от этой дороги и любопытных взглядов идущих по ней путников. Почти сразу за экраном стояла наша палатка. За ней берег уступами спускался к воде.

На первом уступе мы разводили костёр, следующие нами никак не использовались. Здесь мы останавливались только в крайнем случае, когда из-за большого скопления туристов остальные места были заняты.

С этим местом связан один любопытный случай. Стоянка эта располагалась на территории автостоянки, примыкая к ней. А с останавливающихся здесь полагался некий денежный сбор. Его осуществлял все эти годы один молодой человек, обходивший эти стоянки или объезжавший их на мотоцикле.

Как-то раз получилось, что мы отдыхали на этом самом месте два года подряд в одном и том же составе. Как водится, в первый раз он подошёл к нам, выписал соответствующее количество квитанций взамен небольшой денежной суммы и пожелал нам счастливого отдыха. В последующие дни, проходя мимо нашей «занавески», он здоровался с нами, и мы отвечали ему тем же.

Второй год, наряду с вышеназванными совпадениями, был похож на предыдущий и погодными условиями — стояла тёплая солнечная погода.

И вот, проходя мимо нашей стоянки, этот товарищ поздоровался с нами, как будто видел нас только вчера. Хотя прошёл уже целый год, я сам поймал себя на мысли, что здороваюсь с ним уже не в первый раз за эти дни. Но, вероятно, он сообразил, что здесь что-то не так, и через день пришёл к нам за своими взносами. Замечу, что за предыдущие дни он с нас ни копейки не взял.

И вот, наконец, наша традиционная стоянка последних лет у Гинучая — рядом с деревянным столиком и скамейками. Она располагается недалеко от дороги на краю автостоянки. Сама площадка для автотуристов состоит из отдельных ровных участков, расположенных на разных уровнях. Наш участок — самый верхний. Другие — подходят к самой воде. Через всю «площадку» по диагонали проходит тропа, от нас вниз, далее по деревянным ступенькам к широкому деревянному настилу. Здесь же располагается и другой самодельный причал, где, как правило, мы и швартуемся. Это оборудованное обеденное место со столом и скамейками нам очень нравится.

В один из не очень солнечных сезонов мы даже сделали над этим столом некое подобие навеса и пользовались им, сидя в моросящую погоду за столом под крышей, не залезая в палатку.

Здесь многократно упоминался Гинучай. А где же сам он находится по отношению к нашему лагерю?

Мы уже проплывали мимо его окраины по Амазонке. Теперь пройдёмся туда пешком.

По просёлочной лесной дороге двигаемся назад к селению. Вскоре лес заканчивается, и мы видим небольшие поля, слева — свекольно-капустное, справа — кукурузно-злаковое. А вот и первые дома Гинучая.

Как всегда на дорогу глядят красивые парадные фасады, чаще всего декоративные. Небольшая дорожка ведёт к дверям, которые по-моему никогда не открываются. Вся жизнь происходит по ту сторону, на заднем дворе. Передняя же часть выглядит очень симпатично: обязательные клумбочки с цветами и неизменные камни самых разных размеров. В общем, всё очень красиво. Проходя мимо очередных построек, углубляясь в селение, подходим к деревянному мосту через приток Амазонки.

Вправо по воде можно попасть обратно в Алмаяс. Влево, вверх по течению мы выйдем к плотине с мельницей. За мостом вскоре открывается своеобразная центральная площадь Гинучая с магазином на ней.

В один из сезонов магазин сгорел и так и не был при нас отстроен заново. Для нас это стало неприятным сюрпризом и вызвало дополнительные хлопоты.

Пройдя ещё немного, мы выходим на шоссе, в той его части, где начинается уже упомянутая мною ранее дорожная петля. Налево шоссе ведёт к плотине, частью которой оно является. Двигаясь в этом направлении, видим слева от шоссе постройки Гинучая, справа отдельные его дома и почту с маленьким магазинчиком.

Как не странно дорога эта (через плотину) ведёт в Палуше, делая при этом огромный крюк мимо озёр Балуошас и Дрингис. Направо шоссе делает еще более крутой поворот-петлю и ведёт в сторону озера Укояс и озера Пакасас к Кирдейкяю.

 

 

Музей меда

 

Музей мёда

 

Это словосочетание в представлении читателя, наверное ассоциируется с неким большим сооружением, в здании которого размещаются многочисленные экспонаты, так или иначе связанные с мёдом, его добычей и переработкой. Конечно нельзя здесь обойтись без пчёл, их ульев и всего прочего. Сразу на память приходит Музей янтаря в Паланге.

Ну, во-первых, это мы его так называем — музей мёда. Официальное его название гласит Музей древнего пчеловодства. Во-вторых, это всего лишь одно небольшое деревянное сооружение, по-нашему, изба. И в-третьих, всё самое интересное находится вне стен этой избы. Но об этом чуть позже.

Так уж получилось, что в этот музей мы добираемся от Гинучая, хотя от стоянки на Пакасасе он ближе. Узнали мы об этом музее, будучи на Алмаясе и по традиции отсюда же совершаем поход к этой игналинской достопримечательности.

По грунтовой дороге вдоль стоянок, в направлении, противоположном Гинучаю, мы отправляемся в довольно длительную прогулку. В течении нескольких часов мы путешествуем по лесным дорогам, огибаем залив озера Алмаяс и двигаемся в сторону озера Пакасас. Оставляя его в стороне, держим курс на селение Стрипейкяй, где и находится наш музей.

Подходя к музею, мы проходим под импровизированной деревянной аркой и приближаемся к чудесному резному столбу, на котором проступает название музея на литовском языке. Сразу за этим приземистым и необхватным столбом возвышается деревянный забор. Он не сплошной, а как будто недостроенный и сделан не из досок, а из жердей. За забором именно та изба и другие предметы экспозиции под открытым небом. Вот эти экспонаты представляют особый интерес.

Деревянные ульи различной формы украшены резьбой. Некоторые из этих ульев — действующие. Не знаю, как пчёлам в них жилось и живётся, но вид их необычайно радует глаз. Здесь представлены и традиционные формы в виде маленьких домиков и более древние, в виде деревянных колод. Но все они — настоящие произведения искусства.

По территории участка протекает ручей, впадающий в небольшое озеро, которое находится в стороне от этого хуторка. Через ручей перекинут изящный мостик, а рядом располагается колодец с «журавлём».

При первом посещении музея мы решили, что его территория ограничена рамками этой усадьбы. Но это оказалось совсем не так.

После того, как мы переходим через мостик и выходим за пределы отгороженного участка, мы попадаем в лес, на тропу, которая идёт вдоль берега озера среди старых могучих деревьев. Здесь под открытым небом уже настоящий музей древнего пчеловодства.

На деревьях видны благоустроенные ульи-колоды диких лесных пчёл и приспособления в виде гигантских палиц для отпугивания от мёда медведей и других лесных воришек.

Вдруг на одном из лесных склонов издали замечаем несколько человеческих фигур, которые, прикрыв ладонями глаза, за чем-то очень внимательно наблюдают. Подойдя поближе, мы видим, что это вновь деревянные скульптуры. Они, по всей видимости, изображают тех самых людей, что занимались в прошлом бортничеством. Но настолько здорово выполнены эти скульптуры, настолько они органично вписываются в местный пейзаж, что просто хочется снять шляпу перед их создателями и сфотографироваться среди этих фигур, почувствовав и себя древним пчеловодом.

После этого обратная дорога к «дому» кажется и короче, и веселее. И вспоминая это нелегкое путешествие, мы даём себе слово в следующий раз снова посетить этот замечательный медово-пчелиный уголок.

 

И опять Гинучай

 

Вернёмся теперь обратно к нашей палатке и к нашему костру, и посмотрим, что же находится по другую сторону нашей лесной дороги.

Если подняться по крутому склону от нашей стоянки «за экраном», мы попадём на обширное «плато», на котором растут редкие сосны, и на котором мы часто собираем грибы лисички. Справа это не очень плоское плато упирается в кустарник и далее мы видим что-то похожее на хоздвор.

Если двигаться через плато прямо, мы пересечём небольшую лесную дорогу, почти сразу за которой — наш любимый малинник. Как правило здесь всегда есть малина, а в урожайные годы кусты просто усыпаны ею. Чуть левее за дорогой склон устремляется вверх и там уже — малоизученная нами территория.

Если идти от вышеупомянутого плато влево по гряде, то время от времени будут попадаться вырытые в песчаной почве большие глубокие ямы, остатки когда-то бывших здесь землянок.

Лес на гряде растёт негустой, и часто попадаются березы и осины, что в свою очередь ведёт к тому, что здесь можно собирать грибы соответствующих подвидов.

Пространство между грядами, являющееся здесь преддверием профилактория, очень густо, с буреломами, заросло небольшими соснами. Почва здесь неровная, часто встречаются глубокие овраги. Так продолжается вплоть до «кривой» дороги, после которой уже начинается сам профилакторий. Здесь же рядом проходит другая дорога у подножия следующей гряды.

Хотя тут нельзя говорить об одной дороге. Множество более мелких тропинок то поднимаются в гору, то снова спускаются к этой основной дороге. Сама же просёлочная дорога, проходящая рядом с круглым озером, и её ответвления представляют для нас интерес с точки зрения сбора грибов.

Рядом с круглым озером на обочине дороги мой брат Николай знает «места залегания» больших подосиновиков, в отличие от маленьких с кривой дороги. Заканчивая грибную тему, скажу, что почти на всех участках между вышеупомянутыми тропинками мы ведём успешный сбор лисичек.

Я чувствую, что никогда не закончу рассказ о гинучаевской стоянке. И правда, она самая посещаемая нами, самая любимая, и не случайно здесь ей уделено особое внимание. Вообще, я думаю, что если бы мы продолжали и дальше наши поездки на озёра, то в конце концов мы бы ограничились только этой стоянкой. А если бы у нас появилась еще и машина, то — наверняка.

 

 

«Наша березка»

 

Дороги, которые мы выбираем

 

Много раз я задавал себе один и тот же вопрос: случайно ли, что из многочисленных видов туризма мною был выбран именно водный?

В какой-то степени это так.

Отдельные пешие походы, которые больше были похожи на пикники, не в счёт. Первым же настоящим было путешествие на лодках по игналинском озёрам. Уже позже, объясняя этот выбор, я приводил следующие доводы.

Во-первых, при таком путешествии не приходится тащить на себе весь груз. Во-вторых, рядом с рекой или озером природные ландшафты, как мне кажется, более живописны. И наконец, здесь присутствует и спортивный элемент — пороги, волоки, да и работа на вёслах. Но окончательно убедила меня в неслучайности моего выбора одна любопытная история.

Когда мой сын ещё учился в школе, в 9-ом классе, у него была замечательная учительница физики, она же — классный руководитель. И без того дружный класс в это время особенно сплотился.

У них проводились замечательные классные вечера, соревнования «что, где, когда», в которых принимали участие и родители. Сама учительница была страстной походницей, и рано или поздно ученики класса должны были это почувствовать.

И вот настал день, когда должен был состояться их первый пеший поход с ночёвкой. Для этого учительнице необходимы были помощники. Я им и стал, так как однажды при анкетировании родителей на одном из родительских собраний обмолвился об этих своих пристрастиях.

И вот, я собрал свой огромный шарообразный рюкзак, явно не предназначенный для пешего похода. Захватил я с собою и гитару по просьбе учительницы, которая хотела продемонстрировать ребятам все светлые стороны походной жизни.

На рейсовом автобусе мы выехали за пределы города и через час вышли на пустынной загородной остановке. Путешествие началось. Я шёл замыкающим, а впереди, разбираясь с картами местности, шли самые отчаянные ребята, которым помогала учительница. Среди них, кстати, был и мой сын.

Сначала карта вела нас по дороге, затем почему-то увела нас далеко в сторону от этой дороги. Через некоторое время мы подошли к небольшой, но очень полноводной речушке.

Просто так её нельзя было перейти — нужно было искать переправу. Вы правильно подумали — переправу нашел я.

Огромная труба неизвестного назначения соединяла два берега. Переход через эту большую трубу не должен был вызвать особых затруднений. И вскоре первые члены нашего отряда оказались на той стороне. За ними последовали и остальные. Но уже первые, перебравшиеся на тот берег, вдруг начали суетиться, отмахиваться от чего-то руками и даже повизгивать. Оказалось, что кто-то на том берегу задел осиное гнездо, а может быть оно уже было кем-то задето раньше, а осы только и дожидались, на ком они могут отыграться.

К счастью оказалось, что дети почти не пострадали. Зато укушенным оказался я. Осы мне попали под капюшон и под лямку рюкзака, но, скрипя зубами и не подавая особого вида, я поплёлся за остальными.

Была ранняя осень, темнело быстро и требовалось побыстрее дойти до первой стоянки, отмеченной на карте. Так что слово поплёлся здесь явно не подходит. Мы стремительно продвигались через какое-то селение, попавшееся на нашем пути. Здесь необходимо было запастись водой. Были наполнены два больших котелка, и вам конечно ясно, кто их понёс.

Уже в полной темноте, пробираясь через какие-то колдобины, мы наконец добрались до места. После этого начались традиционные хлопоты: дрова, костёр, палатки и ужин, за которыми я как-то забыл про свои болячки. Тем более, что после ужина мне довелось поиграть на своей любимой гитаре. У костра ребята пели песни, и я с удовольствием наблюдал за их раскрасневшимися одухотворенными лицами.

Но пора было укладываться спать — впереди нас ждал трудный день. Все были распределены по палаткам. Неохваченными остались трое: учительница, одна девочка, которая попала к нам в последний момент, и ваш покорный слуга. Спать предполагалось в самодельной нейлоновой палатке и в самодельном же нейлоновом мешке.

Это нейлоновое хозяйство в переноске было очень легким и предназначалось именно для пеших переходов. На самом деле спальник состоял из двух мешков: внутреннего и внешнего, и я надеялся, что в них не будет слишком холодно. Правда, мне было не совсем ясно, как мы будем лежать в этих мешках втроём.

Но всё разрешилось само собой. Пока мы с учительницей укладывали с трудом успокаивающихся детей, наша девочка уже улеглась, и нам оставалось только лечь по обе стороны от неё. Как вы сами понимаете, я чувствовал себя не совсем ловко и долго не решался забраться в мешок, хотя усталость и забытые было укусы уже начали сказываться на моей работоспособности.

Но когда я уже решился лечь и подошёл к нашему спальнику, то увидел спящую девочку, которая полностью завернулась во внутренний мешок, стараясь наверное оградиться от окружающей её среды. Мне ничего не оставалось, как влезть во внешний мешок и молить бога, что ночь будет не очень холодная.

Я жестоко ошибался. На дворе да и в лесу стояла осень, а не лето, и осенние ночи — это осенние ночи. Кроме того, привыкнув за последние годы спать в походах на надувном матраце, я с удивлением почувствовал под собой жесткий складной пенопластовый коврик, который конечно был очень лёгкий, но совсем не мягкий. Вдобавок, я боялся во сне по всем выше перечисленным причинам прижаться к своей соседке. Так что спать мне очень быстро расхотелось и я, подремывая, с нетерпением ждал рассвета.

И вот он, наконец, наступил. Я выбрался на белый свет, и вскоре, стали просыпаться и остальные. Потом был завтрак, сборы и продолжение путешествия.

Карты всё-таки были очень странные. Почему-то они предлагали идти не по ровным местам, а обязательно по буреломам и буеракам. Хорошо ещё, что на ней предусматривались привалы. Но их я помню смутно, также как и обеденную стоянку.

Дело шло к вечеру, и в конце концов мы выбрались на шоссе и, сев в автобус, отправились домой.

Можно было немного расслабиться и вновь вспомнить о своих болячках.

После этого автобуса был ещё один, городской, и мы наконец добрались до нашего микрорайона. Некоторые ребята пошли в школу, чтобы отнести походный инвентарь, а я, попрощавшись со всеми, пошёл домой.

Дома жена для обезболивания дала мне несколько таблеток димидрола.

В течении последующих нескольких дней, в которых я всё время находился в каком-то полусонном состоянии, мои физические, но не душевные раны окончательно зажили.

Я думаю, что этот поход безусловно ответил на вопрос, поставленный мною вначале. Гораздо приятнее уложить свой большой рюкзак вместе с матрацем в лодку и плыть куда глаза глядят подальше от всех этих берегов, куда изредка все-таки приходится, увы причаливать.

 

Дрингис и загадочный Балуошас

 

Нам осталось с вами посетить лишь два больших озера, которые неожиданно представлены здесь вместе под одной «крышей». А общим у них является лишь то, что в последние годы мы редко посещаем эти озёра. Да и прежде мы не очень жаловали их своим присутствием.

Эти озёра своими дальними заливами близко примыкают друг к другу. Хотя водный путь от одного до другого занимает почти полный дневной переход. Это ещё раз подтверждает тезис об изрезанности береговых линий всех озёр Игналины.

Ну что ж, отправляемся в озеро Дрингис. От стоянки у Мейрониса возвращаемся чуть назад в сторону Палуше и у противоположного берега находим протоку, которая нас и приведёт в Дрингис.

Но не всё сразу. Эта длинная протока несёт свои воды меж крутых берегов, на которых расположился Мейронис. Слева мы видим ряд зданий, среди которых есть и то, где мы когда-то брали напрокат лодки. Вскоре проплываем под мостом, который является частью дороги, ведущей от Палуше к автостоянке у пляжа с тарзанкой.

Протока расширяется, берега её становятся более низменными, и мы выходим в озеро. Но это не озеро Дрингис, а небольшое его преддверие — озеро Дрингикштис. Здесь мы с большим трудом отыскиваем вход в протоку к самому Дрингису. Выход в это озеро напоминает выход в озеро Асекас.

Дрингис гораздо больше многих других игналинских озёр, острова его — соответствующих размеров. На одном из них нам довелось останавливаться. Останавливались мы и на его правом берегу, где наверное впервые познакомились с местными клещами.

Озеро очень большое. Требуется более полутора часов, чтобы пересечь его полностью и добраться, наконец, до самого дальнего залива, вернее бухты с узким проливом. Сама бухта просто замечательная. Это место, любимое автотуристами, находится рядом с дорогой Гинучай — Игналина. Когда входишь в эту круглую бухту, видишь, что её очень крутые берега расцвечены палатками всевозможных типов и цветов, что характерно именно для автопутешественников. К сожалению наши палатки ни коим образом не добавили своих цветных пятен к яркой палитре этой замечательной бухты. Теперь попробуем добраться до озера Балуошас. Как я уже сказал, оно не далеко от этой самой бухты озера Дрингис. Но поскольку эти озёра здесь не соединяются протоками, в Балуошас мы можем добраться только по Амазонке.

Если вы помните, Амазонка разветвляется у Гинучая. Налево — в озеро Алмаяс, направо — к плотине с мельницей. Вот в сторону плотины нам и нужно выгребать. Делаем мы это с трудом, так как встречное течение здесь очень сильное. С такими же трудностями проходим под мостом, что недалеко от центральной площади Гинучая.

Протока, петляя и извиваясь, подводит нас к плотине. Здесь когда-то была действующая водяная мельница. Теперь она скорее всего декоративная и её помещение, думаю, занято под придорожную гостиницу или что-то подобное. Мы ни разу не видели её открытой. Хотя на окнах висят симпатичные занавески, а около этого жилища — красивая смотровая площадка со скамейками, откуда можно наблюдать падающую вниз воду.

Далее приходится преодолевать редкий в этих местах волок, т.е. переносить свои суда через плотину. Напомню, что эта плотина является частью шоссе, ведущего налево в Игналину, а направо в Кирдейкяй, что на озере Пакасас. Волок этот небольшой, и перенеся весь наш скарб через эту насыпь, мы спускаем наши шлюпки на воду.

Название этой водной глади мы не знаем. Только позже, когда мне в руки попалась подробная картосхема озёр, выяснилось, что это — озеро и у него есть собственное название. Хотя я предполагаю, что озеро появилось только в результате строительства плотины.

Мы продвигаемся дальше по этому неширокому озеру и попадаем наконец в протоку, которая гораздо шире Амазонки и которая приведет нас в озеро Балуошас.

Дальше... А вот дальше — тишина. Из памяти начисто стёрлось всё, что связано с этим озером. Отрывочные воспоминания, как отдельные кадры совершенно не дают полной картины. Единственно, что вспоминается, так это стоянка, очень похожая на гинучаевскую. И всё.

Я, конечно, приношу свои извинения читателю, а также всем моим спутникам на озёрах, как побывавшим на Балуошасе, так и не побывавшим, за эту недосказанность. Может быть когда-нибудь случайно или умышленно, я, мои друзья или мои близкие побывают здесь и заполнят белое пятно этих моих записок.

 

Увы, пора домой

 

Быстро пролетели две недели. Вот и заканчивается наше путешествие. Если мы передвигались на лодках, то волей-неволей приходится возвращаться в Палуше, так как у нас есть обязательства перед местной лодочной станцией. Если же в нашем распоряжении были байдарки, мы вольны сами выбирать направление и пути возвращения.

Долгое время, путешествуя на байдарке, мы заканчивали путешествие в Жеймянисе. В том самом большом заливе, где растет «наша березка». Невдалеке от этого залива проходит шоссе, ведущее из Палуше в Вильнюс.

Ранним утром, собрав рюкзаки и нагрузившись прочими тяжелыми вещами, мы выходим на пустынное лесное шоссе и ждём автобус, который подхватывает нас на остановке. Утомительная поездка через три с лишним часа заканчивается на автовокзале в Вильнюсе, к счастью расположенном недалеко от железнодорожного.

Несколько раз мы возвращались со стоянки автотуристов у Мейрониса.

Ещё более ранним утром, чем на Жеймянисе, на окраине Мейрониса мы садимся на автобус, который, минуя Палуше, доставляет нас в Игналину на привокзальную площадь.

Была у нас интересная возможность спуститься вниз по реке Жеймяне до Вильнюса, но мы ею не воспользовались. Вернее, не хотели рисковать и терять несколько дней, которые мы с большим удовольствием провели бы на озёрах.

Но всё-таки львиная доля наших возвращений, в том числе и байдарочных, приходится на направление Гинучай — Палуше. Этот обратный переход занимает продолжительное время. По Амазонке, озеру Линкмянас, наперекор ветрам Асалная, мимо Мейрониса и по волнам Лушаса, во второй половине дня мы добираемся до нашего отправного пункта — автостоянки у турбазы.

Почти всегда мы разбиваем палатку на краю стоянки у дороги, недалеко от столика со скамейками. Нам предстоит последняя ночёвка с ранним подъёмом. Поэтому мы приводим в порядок всю нашу амуницию, уничтожаем всё ненужное, сжигая его на костре, и производим, по возможности, просушку отсыревшего инвентаря. Это не всегда как следует удаётся. По традиции ко времени подготовки ужина обязательно начинает накрапывать дождь и почти всегда с грозой.

Просто удивительно, как с неотвратимой неизбежностью небесная канцелярия выполняет план по осадкам и электричеству именно в этот вечер, а иногда и ночью. Подтверждением этого служат не только воспоминания участников, но и редкие дневниковые записи некоторых путешествий.

На ужин мы добираем остатки последних продуктов, как правило не самые худшие. Это наша последняя ночь на озёрах.

Утром мы скоренько укладываем последние вещи и спешим к остановке автобуса у турбазовского магазина. Иногда, когда хватает времени, забегаем в газетный киоск на территорию турбазы. Автобус приходит точно по расписанию и привозит нас в Игналину. Остаётся только купить билеты и ждать, когда мы сядем на дизель, который менее чем через два часа доставит нас в Вильнюс.

 

...Да, это так! И так было не раз!

Что ж, остаётся валюту копить.

Ведь не прожить ей, лазурной, без нас,

Также как нам без неё не прожить...

 

Вильнюс

 

Так как в Игналину мы добираемся через Вильнюс, а возвращаемся снова через этот город, получается, что здесь мы бываем дважды за сезон. Но Вильнюс туда — не в счёт. Это только вокзал и привокзальная площадь. Зато при возвращении назад у нас в запасе почти целый день для того, чтобы побродить по Вильнюсу.

Прежде всего, после возвращения в Вильнюс нам нужно сдать наш многочисленный скарб в камеру хранения при вокзале. Для этого здесь имеется специальное помещение для крупногабаритных вещей. Эта камера всегда пользуется успехом у туристов, в том числе туристов-водников.

В связи с этим «крупногабаритным» делом мне вспоминается одна история.

Это случилось в тот год, когда впервые вместе с нами путешествовал мой четырёхлетний сын. Погода была — просто никуда, сын простудился, и жене вместе с ним пришлось преждевременно возвращаться в Москву, с большим трудом приобретя билет в СВ-вагон.

Оставшись на озёрах вдвоём с братом через пару дней мы с байдаркой возвращались в Вильнюс на автобусе. После прибытия на автовокзал мы отправились через большую привокзальную площадь на его железнодорожный собрат.

Вещей было очень много, и мы намеревались их сдать в ту самую камеру хранения. На нашу беду камера была полностью заполнена рюкзаками и байдарками, и нам не удалось убедить приёмщицу в обратном. Мной была предпринята для меня совершенно не свойственная попытка умилостивить её, с обещанием отблагодарить. Но все старания оказались напрасными.

Тогда я обратил своё внимание на автовокзал, откуда мы только что пришли. И мне удалось договориться о нашем деле с тамошней приёмщицей. Единственно, о чём меня попросили, чтобы всё было сделано быстро — надвигался обеденный перерыв.

Бегом обратно к брату и снова бегом вместе с ним и нашим крупногабаритным грузом на автостанцию. Конечно мы опоздали, а у камеры хранения уже скопилась большая очередь, ожидающая конца обеденного перерыва. Но на наше счастье милая добрая приёмщица нас все-таки дождалась и без всяких разговоров, не смотря на ропот очереди, приняла у нас все наши вещи. Мне почему-то запомнилось, что среди этих вещей была одна крупногабаритная — транзисторный приёмник брата.

Но обычно проблем такого рода не возникает, и после того как все вещи сданы, мы налегке можем отправляться в город.

Мы никогда не ставили перед собой цель осмотреть все достопримечательности Вильнюса. Небольшая прогулка по традиционному маршруту с перерывом на обед — вот всё, что нам нужно.

Конечно, на первых порах были и блуждания по улочкам Вильнюса с попытками заблудиться в чужом городе, и неожиданные встречи с замечательной архитектурой Вильнюса.

Традиционный же наш маршрут проходит мимо привокзального бульвара, затем по изогнутой, можно сказать кривой улочке мимо хозяйственного магазина. Далее, он пролегает между прекрасным художественным салоном и огромным кондитерским магазином.

В салоне мы обязательно знакомимся с выставкой картин местных художников, иногда покупаем сувениры.

В кондитерской, где просто немыслимый выбор всяких сладостей и выпечки, мы часто пьём кофе с какими-нибудь помпушками.

Мимо центрального универмага выходим к главному проспекту Вильнюса.

Налево он ведет к мосту через реку, а направо к знаменитой площади Гедиминаса с колокольней. Здесь же располагается большое здание картинной галереи, а рядом в парке на высоком неприступном холме возвышается один из символов Вильнюса — башня Гедиминаса. С её высоты открывается великолепный вид на город, а внутри неё — что-то вроде исторического музея.

Далее по программе небольшой отдых, обед в каком-нибудь заведении и постепенное возвращение к вокзалу. Посадка в поезд, размещение в купе, прощание с Вильнюсом, ночь в комфортабельном вагоне — вот, кажется, и всё...

 

До свидания, Игналина?

 

На вопрос, поставленный здесь, кажется нет точного ответа. Может быть последнее расставание было самым последним, и впору говорить о прощании.

А может быть, всё-таки...?

Да, нет...

А если, всё же, когда-нибудь...

По крайней мере хочется верить, что младшее поколение игналинщиков ещё окунёт свои руки в озёрную воду, пройдёт старыми маршрутами, может быть откроет новые. А может быть эта ниточка не прервётся, и уже их дети будут наслаждаться той же красотой.

Надеюсь, что она сохранится.

Нам же, старым игналинщикам остаётся надеяться, что кто-нибудь нас отвезёт в качестве пассажиров на берега Лушаса, к Мейронису, на гинучаевский берег.

Где мы сможем вдохнуть забытый нами аромат сосен, голубики, багульника, ощутить вкус ягод. Глядишь, и блины с черникой пожарим, и собьём ногой нелюбимый нами перечный гриб, который на деле окажется белым...

Может быть удастся искупаться на Пакасасе, посмотреть новые экспонаты на берегу скульптур, снова увидеть нашу берёзку на Жеймянисе, разобраться с загадочным Балуошасом.

Может быть, может быть...

Но что-то я увлёкся воспоминаниями о будущем.

Хотя мечтать, как говорится, никому не запрещено, так что давайте мечтать и не терять надежды.

 

*      *      *

 

И всё же, не смотря на грустные ноты, звучащие здесь, я счастлив, что судьба дала мне возможность побывать в этих местах. И хотя продолжение этой истории проблематично, было бы гораздо печальнее, если в моей жизни не было бы этих озёр, не было бы МОЕЙ ИГНАЛИНЫ...

 

Вместо послесловия

 

Ну, никак не хочется прощаться с тобой, мой дорогой читатель.

Тем более, что некоторым событиям не уделено здесь должного внимания. Жаль, что многие из тех, кто мог бы побывать на озёрах, так и не посетили их. Моя мама, Ольга Александровна очень хотела совершить такую поездку. Марату, брату Дамира, тоже не удалось съездить в свой поход по игналинском озёрам. Я уже не говорю о семье Сониной сестры, Раи. Никто из её близких не видел моей Игналины.

Но всё это относится к нашему летнему отдыху. А как было бы здорово побывать на озёрах зимой. Что бы мы увидели там во время прибалтийской зимы, которая чаще всего бывает тёплой, дождливой, малоснежной. Но думается, зимой Игналина была бы так же хороша, как и летом...

 

*      *      *

 

...Озёра скованы прозрачным льдом, сквозь который видны растения и не уснувшие на зиму подводные жители. Протоки полностью не замерзают и по стрежню струится хрустальной чистоты поток.

Зима. А всё равно есть зелень на озёрах. Это — вечнозелёные хвойные леса. Снег не покрывает их кроны, и под зимним холодным ветром они скрипят, стонут и «шелестят» своей хвоей.

Лысая гора, у которой есть и другое название — «ледяная», оправдывает оба своих имени. Зимой она ещё более «лысая», а склоны её конечно покрыты ледяной коркой. С этих склонов интересно скатиться вниз, хотя и страшновато. Отсюда зимой видно ещё дальше, но только в ясную погоду.

Как и во время наших летних поездок, можно на час или чуть больше предсказать погоду, наблюдая за облаками, их движением по небосклону.

Жаль, что птицы улетели в тёплые края, хотя некоторые их виды и пользуются местными дарами: шишками, ягодами и грибами. Зимние лесные дороги и шоссе выглядят также хорошо, как и в летнее время — это визитная карточка Прибалтики.

Но летом всё-таки лучше, тем более, что никто из нас не видел Игналину зимой, и все эти описания — плод моего воображения.

И невольно перед глазами встают серо-синие воды озёр, буро-зелёные сосновые леса, фисташковые заросли водных растений на фоне облачно-голубого неба. И на сердце делается легко и радостно, в уме рождаются поэтические строки, а в душе зреют мелодии и ритмы.

Как всё-таки, хорошо жить!!

 

1995-1998 гг.

Звенигород-Москва

 

Составы всех моих экспедиций в Игналину

 

1965

 


1)      Калабин И.К.

2)      Лавыгин Валера

3)      Ширяев Володя

4)      Степанова Таня

5)      Карчина Галя

6)      Крылова Таня

7)      Ефимова Валя

8)      Шарапова Рита

9)      Калабина Таня

10)  Рогов Юра

11)  Бондаренко Надя

12)  Герасимова Нина

13)  Богомолова Лариса

14)  Светайлова Таня

15)  Сестра Т. Кочуровой (черненькая)

16)  2-я жена Игоря Константиновича (Нина Константиновна)

17)  Кочурова Таня

18)  Бурмистрова Таня

19)  Ланина Валя

20)  Панова Света

21)  Родченкова?

 

1969

 


1)      Ширяев Володя

2)      Рогов Ю.


 

1970

 


1)      Ширяев В.

2)      Бондаренко Надя

3)      Ефимова Валя

4)      Егоров Валера

5)      Таранова Лена

6)      Виталий N.

7)      Люда И.

8)      Рогов Николай

9)      Рогов Ю.


 

1976

 


1)      Рогова Соня

2)      Рогов Ю.


 

1977

 


1)      Рогова С.

2)      Рогов Н.

3)      Рогов Ю.


 

1979

 


1)      Рогова С.

2)      Рогов Н.

3)      Рогов Женечка

4)      Рогов Ю.


 

1981

 


1)      Рогова С.

2)      Рогов Н.

3)      Рогов Ю.


 

1983

 


1)      Лавыгин В.

2)      Лавыгин Кирилл

3)      Дувакин Толя

4)      Сидорова Таня

5)      Рогова С.

6)      Рогов Н.

7)      Рогов Ю.


 

1985

 


1)      Рогов Ж.

2)      Рогов Н.

3)      Рогов Ю.


 

1986

 


1)      Солнцева Г.А.

2)      Рогова С.

3)      Рогов Ж.

4)      Рогов Н.

5)      Рогов Ю.


 

1987

 


1)      Мухтаруллин Дамир

2)      Рогов Ж.

3)      Рогов Н.

4)      Рогов Ю.


 

1988

 


1)      Мухтаруллин Д.

2)      Рогов Ж.

3)      Рогов Н.

4)      Рогов Ю.


 

1989

 


1)      Мухтаруллин Д.

2)      Рогова С.

3)      Рогов Ж.

4)      Рогов Н.

5)      Рогов Ю.


 

*      *      *

 


 

 

 

Песни


А. Жигулин

* «Сани» *

(Зима)

Мише Сёмину

 

И снова вижу: мимо озими,

Где вьюги землю замели,

Скрипит веселыми полозьями

Дорога санная вдали.

 

Ах, сани легкие, крылатые!

Куда летите вы, куда?

Туда, где белый дым над хатою

Как хвост сибирского кота.

 

Где пахнет сеном и овчинами,

Где старый ворон на суку.

Где солнце тонкими лучинами

Зажгло зальделую реку.

 

Возьмите, древние и быстрые,—

Ведь вам не стоит ничего

От горьких дум,

Друзей не искренних

И от меня

От самого.

 

«D»

27 февраля 1996 г.

Комментарий

 

Н. Сабурова

Ю. Рогов

 

* Давайте выпьем за любовь *

Люсе Ломакиной

 

Вот за столом опять сидим,

Мы пьем, едим и говорим

0 том, о сем, о том, о сем,

Потом молчим, потом поем,

И кто-то предлагает вновь

Нам снова выпить за любовь.

 

За чувство к матери, жене,

Ребенку, может быть ко мне.

Но не заметило ее

Мое нескладное житье.

И всё же приглашаю вновь:

«Давайте выпьем за любовь».

 

За ту любовь, что нас вела,

За ту, что нас свела с ума

За ту, что может предала,

Но, черт возьми, она была!

Была, была, была и вновь

Давайте выпьем за любовь.

 

Остановитесь, помолчим,

В глаза друг другу поглядим

И вспомним вечные слова:

Всегда во всем любовь права,

Права, конечно же, и вновь

Давайте выпьем за любовь.

 

«Dm»

1997 г.

Комментарий

 

И. А. Бунин

* Осень *

Копытову М. А.

 

Как всё спокойно и как всё открыто!

Как на земле стало тихо и бедно!

Сад осыпается, — всё в нем забыто,

Небо велико и холодно-бледно...

 

Небо далёкое, ты ли, немое

Меня пугаешь своим простором?

Здесь в этой бедности, где всё родное,

Встречу я осень радостным взором.

 

Ещё рассеян огонь листопада,

И редкие краски ласково-ярки;

Ещё синицы свищут из сада,

И как им тихо в забытом парке!

 

«D»

14 октября 1997 г.

Комментарий

 

 

Все песни (1965-1997)

 

1965 год

 

1. Эллада (С. Наровчатов)

 

1966 год

 

2. «Хотел бы годы и годы» (В. Соколов, Ю. Рогов)                                              [2]

3. Остров Романтики (Э. Асадов)                                                                           [1]

4. «Если бы мог я рисовать» (Ю. Рогов)                                                                 [1]

 

1967 год

 

5. Планета юных (Ю. Рогов)                                                                                    [1]

6. Страна Грина (Ю. Рогов)                                                                                     [1]

7. «Это мы поем для Вас» (Ю. Рогов)                                                                     [1]

8. Мечтателям (Ю. Рогов)                                                                                        [1]

9. Дороги (Ю. Рогов)                                                                                                [1]

10. Походы I («Поезд нас куда-то мчит») (Ю. Рогов)                                            [1]

 

1968 год

 

11. Маленькое фото (Ю. Рогов)                                                                               [1]

12. Снегурочка (Ю. Рогов)                                                                                       [1]

13. Увези меня (Ю. Рогов)                                                                                       [1]

14. Кольцо (А. В. Кольцов)                                                                                     [1]

15. Молодец удалый («В поле ветер веет») (А. В. Кольцов)                                [1]

16. Быть любимой (Ю. Рогов)                                                                                 [1]

17. «Ты не пой соловей» (А. В. Кольцов)                                                              [1]

 

1969 год

 

18. Время (Ю. Рогов)                                                                                                [1]

19. Милая моя, нежность (Ю. Рогов)                                                                      [1]

20. Молодая жница (А. В. Кольцов)                                                                       [1]

 

1970 год

 

21. Поздняя зима (Ю. Рогов)                                                                                    [1]

22. Тайна словаря (Ю. Рогов)                                                                                  [1]

23. Без нас и с нами (Е. Серова)                                                                              [1]

24. Лес да поле (Св. Молева)                                                                                   [1]

25. Королева (С. Есенин)                                                                                         [1]

26. Колдунья (С. Есенин)                                                                                         [1]

27. Казачья колыбельная (М. Ю. Лермонтов)                                                        [1]

 

1971 год

 

28. Струны на гитаре (Ю. Рогов)                                                                             [1]

29. Походы II («Ветер шелестит») (Ю. Рогов)                                                         [1]

 

1972 год

 

30. Потому, что ты пишешь стихи («Я давал себе зарок») (Ю. Рогов)                 [1]

 

1973 год

 

31. «Когда усевшись за столом» (Ю. Рогов)                                                           [1]

32. «Чувства как руки в замке» («Гитара разбита») (Ю. Рогов)                             [1]

33. По-над Доном (А. В. Кольцов)                                                                          [1]

34. Застольная (П. Антакольский)                                                                           [1]

 

1974 год

 

35. Солнышко (Ю. Рогов)                                                                                         [1]

36. «Зашумела, разгулялась» (И. С. Никитин)                                                         [1]

37. Удаль и забота (И. С. Никитин)                                                                         [1]

38. «Отвяжися тоска» (И. С. Никитин)                                                                   [1]

 

1976 год

 

39. А прочее, неважно (Ю. Рогов)                                                                           [1]

 

1978 год

 

40. «Не весна тогда» (А. В. Кольцов)                                                                      [1]

 

1981 год

 

41. Интересная мысль (Ю. Рогов)                                                                           [1]

 

1982 год

 

42. Мастер (Д. Самойлов)                                                                                        [1]

 

1983 год

 

43. «Много есть у меня» (Русская песня) (А. В. Кольцов)                                     [1]

 

1984 год

 

44. «Что-то случилось» (Ю. Левитанский)                                                             [1]

45. «Вина мне пинту» (Р. Бернс — С. Маршак)                                                     [1]

 

1986 год

 

46. «Шутите чаще» (Ю. Мориц)                                                                               [1]

 

1989 год

 

47. «Не умирайте, старики» (Ф. Искандер)                                                             [1]

 

1992 год

 

48. Пятеро в лодке (Ю. Рогов)                                                                                 [1]

 

1993 год

 

49. Весна («Я без слез не могу») (В. Набоков)                                                        [2]

50. Игналина (Ю. Рогов)                                                                                          [2]

 

1995 год

 

51. Бессоница (Н. Рубцов)                                                                                        [2]

52. Плыть, плыть (Н. Рубцов)                                                                                  [2]

 

1996 год

 

53. Сани («Зима») (А. Жигулин)      [3]

 

1997 год

 

54. «Давайте выпьем за любовь» (H. Сабурова, Ю. Рогов)                                   [3]

55. «Осень» (И. Бунин)                                                                                             [3]

 

*      *      *

 

Цифра в скобках указывает на:

1) Рогов Ю. П. Стихи. Посвящения. Песни. Эпиграммы: Сборник. — М.: 1992. — 112 с.

2) Рогов Ю. П. Проза. Посвящения. Воспоминания. Песни: Сборник. — М.: 1995. — 208 с.

3) Рогов Ю. П. Моя Игналина: Сборник. — М.: 1998. — 172 с.


 

 

 

Посвящается

Комментарий

Г. М. Михайлову

 

*      *      *

 

В деревенской тиши,

Под созвездием льва

Появился наш львенок.

Такие дела!

Вот такой вот счастливый

Момент и для нас,

А иначе б не вышел

Сей славный рассказ.

 

Ну, конечно, Москва,

Ну, конечно же ВУЗ,

И ВЦ, наконец,

Закрепил наш союз.

Эти годы,

Как солнца лучистого свет,

Им, прошедшим так быстро,

Забвения нет.

 

Как ни вспомнить Ташкент,

Местных рынков развал,

«Экспедицию»,

«Кофе в постель» и Байкал,

Феофанию, Днепр.

Обо всем не сказать,

Да словами все это и не описать

 

Как-то так незаметно

И зрелость пришла,

Позвала к руководству

И должность нашла.

И как было не просто

На этом пути

И друзей не терять,

Да и новых найти.

 

Шли года,

Пролетело уже шестьдесят,

Есть, что вспомнить, друзья,

Оглянувшись назад.

Был и энтузиазм,

Были блеск и задор,

Были молоды мы

Ну, о чём разговор.

 

Так давайте же, право,

Не будем стареть,

Песню жизни своей

Надо радостно петь.

Ну, а если когда

И взгрустнётся — тот час

Бросить всё, улыбнуться

И вспомнить про нас.

 

Москва 16 августа 1996 г.

 

 

Г. М. Михайлову

 

На Мелодию песни «Август»

 

Скоро осень, за окнами август,

От забот побелели виски.

Но знаю, что я не избавлюсь

От какой-то счастливой тоски

 

По годам, когда были Большие

Электронные Счетные эМ1

А мы были совсем молодые,

И наивные были совсем,

И наивные были совсем.

 

Но списали последних Мэйн фреймов2

Оживили дремавших ТиПи3

Озадачили преданных Френдов4

Чтоб Нетворк5 к Интернет6 подцепить.

 

Вот и всё,

Мы в сетях Ворлд Вайд Вэба7

Вот и всё,

Мы в транспьютерной мгле,

 

Но как хочется звездного неба

И увидеть «шестёрку» во сне,

И увидеть «шестёрку» во сне

 

16 августа 1996 года

 

 


черта во весь экран

1 БЭСМ — семейство отечественных ЭВМ

2 Main frame — универсальная ЭВМ

3 TP (Twisted Pair) — «витая пара»

4 Friends — друзья, коллеги

5 Network — сеть (компьютерная)

6 Internet — глобальная компьютерная сеть

7 World Wide Web — всемирная «паутина»

 

Копытову М. А.

 

*      *      *

 

Мой старший товарищ (Мы оба Быки),

Начальник (Неважно то, впрочем),

Велик он и прост (Это так, мужики),

Высок (Но признаться, не очень).

 

Посмею сказать, между прочим, что он

Спортсмен и болельщик со стажем.

И пусть он не тренер и не чемпион,

Сам факт ведь участия важен.

 

Чуть-чуть он артистом не стал и чуть-чуть

Не стал он, друзья, футболистом,

Но был уготован другой ему путь

Картографа — геодезиста.

 

Так смело и честно нёс службу он ту,

(Как всё, что он делал). Когда же

Нести её стало вдруг невмоготу,

Он выбрал ВЦ (К счастью, скажем).

 

И он обеспечивал, сопровождал,

(Несёт и поныне ту ношу),

И может не раз про себя он сказал:

«Когда же я всё это брошу?»

 

Он стал президентом всей КЭВМ БЭСМ-6

(Оставшись простым зав. отделом),

Московско-таганское что-то в нем есть,

Московско-ВэЦэшное, в целом.

 

Ну, с чьим обаянье сравнится его?

(Тут скромно, друзья, умолкаю)

Вопрос риторический, и на него

Ответа, ну право, не знаю.

 

Да, если попробовать объединить

Союзом фамилии наши,

Ну, как тут нам Ильфа с Петровым забыть,

И Осю, и Шуру, и Сашу.

 

SUN-техник — по-жизни,

Член-корр. по уму

(Я б даже сказал, академик),

Я премии Нобеля б отдал ему,

Все сразу, без всяких полемик.

 

Он муж и отец,

Старший сын он и брат,

Недавно стал свёкром он, правда.

Он стать бы и дедом наверное рад

По должности, а не взаправду.

 

Михал Анатолич! Надёжа ты наш!

(И здесь я, друзья, закругляюсь)

Очков полтораста вперёд всем нам дашь,

И мы их возьмём. Не стесняясь!

 

14 октября 1997 г.


 

 

 

Комментарии

 


Этот сборник уже третий по счёту после изданий 1992 г. «Стихи. Посвящения. Песни. Эпиграммы» и 1995 г. «Проза. Воспоминания. Песни».

Большую часть сборника составляет повесть или роман в рассказах «Моя Игналина». Кроме этого здесь опубликованы новые песни и посвящения последних лет.

 

МОЯ ИГНАЛИНА

 

После воспоминаний о походах и поездках в сборнике 1995 г. невозможно было не описать более подробно наши игналинские путешествия. Тем более, что таких путешествий было очень много.

Писалась эта повесть долго, но основная её канва была разработана практически сразу. План этой работы был составлен быстро, на одном дыхании. По всей видимости план уже давно зрел в уме, и составление его не составило особого труда.

Была опасность, что всё сведётся к линии путеводителя по озёрам, чего естественно полностью избежать не удалось. Да и не стояла перед автором такая задача. Описания озёр, проток, стоянок и переходов чередуются с лирическими отступлениями, в которых автор размышляет о смысле и необходимости путешествий, рассказывает о своих впечатлениях от природы этого озёрного края.

Большое место отведено здесь любимой стоянке на озёрах — Гинучаю. Несколько глав («Не морочьте мне голову», «Дороги, которые мы выбираем» и др.) не имеют прямого отношения к игналинском путешествиям, но по мнению автора хорошо дополняют основное повествование.

В дополнении к повести публикуются полные списки всех участников всех игналинских походов, в которых принимал участие автор. Для 1965 и 1970 гг. необходимы некоторые уточнения.

Несколько слов о портрете, напечатанном на 4 странице. Сразу скажу — это не Игналина. Фотография 1974 г. сделана в Карелии, на реке Охте моей женой, Соней, которая «поймала» меня за написанием дневника этого тоже замечательного похода. Фото носит шутливое название — ««Хемингуэй» на Охте».

 

ПЕСНИ

 

Сани («Зима»)

 

Песня продолжает цикл «Времена года». Первой в этом цикле, как известно, была песня «Весна» («Я без слёз не могу» на слова В. Набокова). Можно сказать, что эта новая песня не уступает «весенней», хотя набоковская песня в своё время (написана к 18-летию сына Жени (1993 г.)) была одной из лучших.

Песня «Сани» на слова А. Жигулина посвящена Мише Сёмину и написана ко дню его рождения — 27 февраля 1996 г. На момент издания (1998 г.) — это одна из самых исполняемых авторских песен.

 

«Давайте выпьем за любовь»

 

Я давно знал, что Н. . Сабурова пишет стихи, причём довольно своеобразные. Она часто читала их на наших различных «сборищах» и стихи всем нравились.

И вдруг в какой-то момент у меня возникло желание написать на какие-либо из этих стихов песню. Мне пришлось долго уговаривать Н. С. и, наконец, она передала мне отобранные ею стихи. Познакомившись с ними, я понял, что моя задача чертовски трудна. Я уже писал о необычности этих стихов, так вот, на музыку переложить их не представлялось возможным. Но уж очень хотелось завершить этот проект.

И я позволил себе немного подкорректировать одно из понравившихся мне стихотворений.

Исправленный и дополненный материал я показал автору и получил добро на музыкальное творчество. Признаюсь, у меня уже был первоначальный вариант музыкальной темы. Песня, по-моему, получилась замечательная.

При минимальных изменениях текста непостижимым образом изменился характер стихотворения, что дает мне маленькое право на соавторство. Читатель сам может оценить и сравнить старый и новый тексты.

 

*      *      *

 

Вот за столом опять сидим,

Мы пьем, едим и говорим

0 том, о сем, о том, о сем,

Потом молчим, потом поем,

И все жуем, жуем, жуем.

 

Остановитесь. Помолчим,

В глаза друг другу поглядим

И скажем вечные слова:

(Права я или неправа)

«Давайте выпьем за любовь!»

 

За ту любовь, что нас вела,

За ту, что, может, предала,

(Но все-таки она была...

Ходила рядом, не зашла?!)

 

За чувство к матери, жене,

Ребенку, может и ко мне,

Но не заметило ее

Мое нескладное житье...

И все же... Приглашаю вновь:

«Давайте выпьем за любовь!»

 

Н. Сабурова

 

«Осень»

 

На этот раз отыскалось стихотворение И. Бунина. Текст вроде бы грустный, мелодия — минорная (всё-таки, осень), но это — обманчивое впечатление. Песня — оптимистическая, хотя и повествует об «увядающем» времени года.

Песня написана к 60-летию М. А. Копытова и посвящена этому замечательному человеку.

 

ПОСВЯЩАЕТСЯ

 

Два посвящения, публикующиеся здесь, написаны к двум большим юбилеям: 60-летию Г. М. Михайлова и 60-летию М. А. Копытова.

Музыкальное посвящение (на мелодию популярной когда-то песни «Август») Г. М. Михайлову стало своеобразным гимном работников ВЦ РАН, так или иначе связанных с вычислительной техникой, а вернее с самой замечательной ЭВМ «всех времен и народов» — БЭСМ-6 (автор также имеет отношение ко всему перечисленному выше).

Эти работники продолжают трудиться уже на новой технике (компьютерная сеть и т.д.), но память о былом не стирается, и часто во время исполнения этой песни на их глаза наворачиваются слезы.


 

 

 

Содержание


МОЯ   Игналина. 3

Моя Игналина. 4

Начало. 4

Сборы.. 4

«Щемящее чувство дороги». 5

Вокзалы, автостанции... берег озера. 6

Литва и литовцы.. 7

Палуше, турбаза, «отдать концы». 8

Берег ск... ульптур. 9

Мейронис и «напротив». 10

Радиальные путешествия. 11

Бухта в Асалнае и не только. 12

Подножный корм.. 13

«Лысая» гора на развилке дорог. 14

Флора и фауна. 15

Путь на Паракас. 17

Байдарки, лодки и палатки. 18

Самый, самый... Жеймянис. 19

«Знание языков». 21

«Шторма» на Лушасе. 22

Игры, игрища и забавы.. 23

Амазонка. 24

Напитки и посуда. 25

«Не морочьте мне голову». 26

Гинучай. 29

«Профилакторий». 30

Снова Гинучай. 31

Музей мёда. 33

И опять Гинучай. 34

Дороги, которые мы выбираем.. 35

Дрингис и загадочный Балуошас. 37

Увы, пора домой. 38

Вильнюс. 39

До свидания, Игналина?. 40

Вместо послесловия. 41

Песни. 45

«Сани». 46

Давайте выпьем за любовь. 46

Осень. 47

Все песни (1965-1997) 47

Посвящается. 51

Г. М. Михайлову. 52

Г. М. Михайлову (Август). 53

Копытову М. А. 54

Комментарии. 56

МОЯ ИГНАЛИНА.. 57

ПЕСНИ.. 57

ПОСВЯЩАЕТСЯ.. 59

Содержание. 60

ЗАМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ.. 63

 

 

Рогов Ю. П. Моя Ингалина: Сборник. Сборник. — М.: 1998. — 172 с. — Интернет версия: 2003.

 

 

 


 

 

ЗАМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

 

 

Стихотворение Натальи Сергеевны Сабуровой я бы не стал так сильно переделывать. Я бы сделал следующее:

 

 

*      *      *

Вот за столом опять сидим,

Мы пьем, едим и говорим

О том, о сем, о том, о сем,

То в рюмку водки подольем,

Потом молчим, потом поем,

И все жуем, жуем, жуем.

 

Остановитесь. Помолчим,

В глаза друг другу поглядим

И скажем вечные слова:

(Права я или неправа)

«Давайте выпьем за любовь!

Давайте, все же, за любовь!»

 

За ту любовь, что нас вела,

И закружила, понесла,

За ту, что может предала

(Но все-таки она была...

Ходила рядом, на зашла?!

Так что ж не так я сделала?)

 

За чувство к матери, жене,

Ребенку, может и ко мне,

Но не заметило ее

Мое нескладное житье...

И все же... Приглашаю вновь:

«Давайте выпьем за любовь!»

 

*      *      *

Вот за столом опять сидим,

Мы пьем, едим и говорим

О том, о сем, о том, о сем,

Потом молчим, потом поём,

И кто-то предлагает вновь

Нам снова выпить за любовь

 

За чувство к матери, жене

Ребенку, может быть ко мне...

Но не заметило ее

Мое нескладное житье.

И всё же приглашаю вновь:

Давайте выпьем за любовь».

 

За ту любовь, что нас вела,

За ту, что нас свела с ума,

За ту, что может предала,

Но, чёрт возьми, она была!

Была, была, была и вновь

Давайте выпьем за любовь.

 

Остановитесь, помолчим,

В глаза друг другу поглядим

И вспомним вечные слова:

Всегда во всём любовь права,

Права, конечно же, и вновь

Давайте выпьем за любовь.

 

 

В левой колонке стихотворение Натальи Сергеевны, жирным сделаны мои добавления. В правой — песня Юрия Павловича.

В ней удалено «И все жуем, жуем, жуем.». И сразу же исчезает чувство какой-то монотонности, бессмысленной суетности, исчезает тот фон, на котором «Давайте выпьем за любовь!» звучит как нечто яркое, действительно значительное. Я понимаю, что

«                      ...         вновь

Давайте выпьем за любовь»

это слова припева. Но повторенное четыре раза оно становится чем-то вроде дежурного тоста, как у Людмилы Ивановны Ломакиной, которой посвящена эта песня.

«Остановитесь, помолчим...» перенесенное со второго шестистрочья на четвертое меняет смысл слов. Если у Натальи Сергеевны они означают: остановитесь жевать, заниматься пустой болтовней, то тут они означают: остановитесь, хватит перекусывать, давайте выпьем, а «Всегда во всём любовь права» — поэтическое преувеличение, чтобы им украсить очередную порцию алкоголя.

Слова «свела с ума» придает песни какую-то кутежную влюбленность, а у Натальи Сергеевны делается намек на личную трагедию, в песне «черт возьми, она была!» придает оттенок пьяной инерционной заторможенности, а у Натальи Сергеевны раздумие: «Ходила рядом, на зашла?!»

Правильно заметил Юрий Павлович: «При минимальных изменениях текста непостижимым образом изменился характер стихотворения...». Конечно, это большое мастерство небольшим штрихом изменить смысл лично трагедийного стихотворения на кутежную песню, но мне все-таки хотелось бы сохранить изначальный дух стихотворения.