Если курс Коперника падает, то прав Птолемей

(об экономике знаний)

И.Г. Поспелов

Опубликовано в журнале ╚Экология и жизнь╩, 2003, ╧2, с.18-23.

 

Экономика √ это подсистема регулирования в обществе, ведающая производством, распределением и потреблением каких-то благ. ═Мне═ ═кажется,═ что, обсуждая экономику знаний, мы часто смешиваем ═проблемы,═ относящиеся к трем разным сферам регулирования.═ Первую из этих сфер составляет организация работы и финансирования, а также подготовка кадров в области фундаментальных исследований.═ Вторую √ регулирование рынка технологий, программного обеспечения, печатной, аудио и видео продукции и других благ, которые легко тиражируются и распространяются без ведома создателей (информационных продуктов). Наконец, третью сферу составляют процессы замещения материального потребления информационным (╚виртуальной реальностью╩), интенсивно протекающие в последние десятилетия у той части человечества, которая определяет стандарт образа жизни. К этой же сфере относится и использование информационных технологий для формирования вкусов и мнений людей в коммерческих и политических целях.

Часто к ╚экономике знаний╩ присоединяют еще экономику отраслей вычислительной техники и телекоммуникаций, т. е. материального обеспечения указанных выше трех сфер жизни общества, но я здесь этого касаться не буду вовсе.

Напротив, я считаю нужным разделить анализ перечисленных выше сфер. Собственно ╚экономикой знаний╩ я бы назвал только первую из них. Вторая √ это скорее ╚экономика умений╩, третья═ √ это, вообще, ╚экономика (или политика) мнений╩. Я ввожу это деление не ради стремления к чистоте терминологии, а ради того, чтобы обратить внимание на неожиданное, но явно наблюдающееся последние десятилетия неуклонное разделение, расхождение между собой этих сфер жизни общества. Именно это главный вопрос, который я хочу здесь поставить и, сколь возможно, обсудить. ═

До появления индустриального общества[1] наука, ремесло и искусство не разделялись между собой. Тогда ни знания, ни умения, ни мнения не были по существу объектом экономического оборота. С последней четверти XIX в. до последней четверти XX в., когда наука обрушила на головы людей ошеломляющий поток открытий, в рассматриваемых сферах установилась четкая иерархия, основанная на принципах, напоминающих принципы плановой экономики.═

Фундаментальная наука финансировалась государством сначала из престижных, а потом и из военно-политических соображений. Наука исправно выдавала поток открытий новых классов природных явлений. Из этих открытий никто не делал секрета. Множество исследовательских групп развивали и проверяли результаты первооткрывателей, и эти результаты, как бы неожиданны и необычны они ни были, удивительно быстро инкорпорировались в единую научную картину мира, Хотя эта картина непрерывно обновлялась, она не отвергала прежних достижений и каждый момент времени оказывалась вполне последовательной и убедительной для любого образованного человека, занятого своим делом (кроме может быть самих авторов этих открытий). Редкие организованные попытки выйти за пределы общей научной парадигмы по идеологическим соображениям: судебные запреты на преподавание теории эволюции в американских школах, ╚арийская физика╩, ╚мичуринская биология╩, не имели последствий для науки в целом, а сказывались только на уровне исследований и образования по отдельным направлениям в отдельных странах.

Общепринятая научная парадигма давала надежную основу для оценки перспективы технических применений новых открытий. Это стимулировало непрерывное обогащение технологической базы хозяйства принципиально новыми средствами: электричество, радио, антибиотики, пластики, редкие металлы, атомная энергия, полупроводники, вычислительная техника, лазеры, генная инженерия. Перманентное принципиальное обновление технологической базы требовало повышения уровня и широты образования инженеров и технологов, а также больших затрат на НИОКР. Эти заботы взяли на себя крупные организации: промышленные корпорации на Западе и конструкторские бюро в СССР.

Корпорации крепко связывали ═экономику знаний и экономику умений и монопольно распоряжались производимыми информационными продуктами. Последнее облегчалось тем, что в рассматриваемое время качественное тиражирование технологий и художественных произведений было возможно только в промышленных условиях.

Творцы информационных продуктов не получали, по крайней мере, в технической сфере существенной доли доходов от использования этих продуктов, зато получали славу и хорошее содержание, почти не зависящее от успеха последующих разработок. Надо всегда помнить, что для индивидуального предпринимательства и среднего бизнеса финансирование науки √ это слишком рискованный и слишком длительный проект. Внедрение на рынок новой марки жвачки и даже биржевая игра оказываются с коммерческой точки зрения в среднем более оправданными, чем поддержка возможного открытия, какие бы перспективы оно ни сулило.

Экономика мнений в тот период тоже была крепко привязана к экономике знаний.══ Рассматриваемый период вполне можно назвать веком организаций. На каждую═ новую проблему общество отвечало созданием организации, призванной эту проблему решать. Организация √ это сообщество, основанное на сознательной дисциплине. Член организации, независимо от того, служит ли он в ней принудительно, по найму или ╚на общественных началах╩, четко отличает свои интересы от целей организации, и в рамках этой организации он делает не то, что ╚хочется╩, а то, что ╚нужно╩ или ╚должно╩.

Чтобы поддерживать сознательную дисциплину, организация берет на вооружение более или менее явно сформулированную идеологию, которая инкорпорирует все ╚нужно╩ и ╚должно╩ в определенную систему видения мира. Именно здесь экономика умений смыкается с экономикой мнений. Заметим, что в указанный период все идеологические системы, даже религиозные, старались, если не опираться на достижения науки, то хотя бы не противоречить им.

Очень точной кажется мне формулировка Д. Вуда[2]: в этот период люди легко превращали информацию в знание. Превращение информации в знание, т. е. включение новых данных в конструктивную цельную картину мира √ это аналитическая работа, которой занимается наука, но не только она. В период, о котором идет речь, в анализе играло важную роль вызывавшее в то время огромный интерес и имевшее большой престиж ╚высокое╩ искусство.═ А чем же занимались вездесущие организации? Они занимались синтетической работой √ превращением знаний в решения и действия.

Конечно, не следует преувеличивать последовательность картины мира, складывавшейся в головах большинства людей, но все же вспомним, сколько в это время спорили! И хотя значительная часть споров ведется с единственной целью ╚себя показать и людей посмотреть╩, сам факт спора свидетельствует о том, что люди считают в принципе возможным, если не найти объективную истину, то по крайней мере договорится о том что правильно (конвенциональная истина). Конечно, и в традиционном обществе люди спорят, но там ╚типичные╩ спорщики исходят из предположения, что истина в принципе уже известна, только она забыта или искажена, а в индустриальном обществе спорят с целью найти или обнародовать доселе неизвестную истину (модернизм)[3]. ══

Характерными и логичными чертами организованной экономики мнений мне представляются также и присущие ╚обществу потребления╩ XIX-XX вв., но заметно ослабшие в последние десятилетия, жесткий императив единой моды и четкие представления о ╚карьере потребителя╩. (Сначала купим холодильник, потом телевизор, потом мебель, потом машину и т.д.).

Индустриальное общество с организованной экономикой знаний, умений и мнений обеспечило, как известно, своим членам продолжительность жизни, уровень материального потребления и независимость от окружающей среды, намного превосходящие те, что были у людей до него. Оно давало множеству людей неповторимое ощущение сопричастности общему делу √ открытию и созиданию нового мира, мира, где мы, казалось, выходили на, говоря словами═ Дж. Кеннеди, ╚новые рубежи╩, не требующие борьбы людей друг с другом. Но то же общество ужаснуло мир и ═страшными по числу жертв катаклизмами внутри себя. Наверно, последнее не случайно. Войны, революции, политические репрессии √═ это, кроме всего прочего, еще и крайние методы поддержания дисциплины и решения споров между организациями.

Мы так много говорим об истории в рамках этой короткой статьи потому, что на многие сегодняшние проблемы мы часто смотрим, исходя из представлений того времени, хотя, как мы постараемся убедить читателя ниже, большая часть этих представлений уже не соответствует действительности, поскольку вся описанная выше линия развития ушла в прошлое.

Кроме столкновения идеологий внутри себя, вся эта линия развития в целом, как и любая другая в истории, встречала и принципиальные возражения оппозиции. Увлечение аналитической деятельностью вызвало обвинения в чрезмерной рационализации жизни и взглядов людей, а занимавшиеся синтетической работой организации встречали обвинения в неповоротливости, бездушии и деспотизме. Массовый характер эта оппозиция, пожалуй, стала приобретать в 60-е годы XX в. И движение хиппи на Западе и популярность ╚почвенников╩ в СССР и возрождение интереса к религии во всем мире, можно отнести к проявлениям этой оппозиции. Но настоящий кризис пришелся на 70-80-е годы. ══

Хотя этот кризис видят все, но объясняют его все по-разному. В переломные моменты истории всегда обостряются, ╚сходятся в фокусе╩ сразу много внешне не связанных между собой проблем, обострение каждой из которых и в само по себе может объяснить возникающий кризис.

В 70-80-е годы XX в. рухнули надежды построить в обозримом будущем теорию развития общества, которая могла бы служить базой политических и экономических решений, по надежности хотя бы отчасти близкой к той, которую дают для технических решений естественные науки. Одновременно в полный рост встали угрозы исчерпания природных ресурсов и деградации биосферы. Стало ясно, что ╚второй мир╩ (социалистический лагерь) и ╚третий═ мир╩ (развивающиеся страны), несмотря на ободряющий пример ╚азиатских тигров╩, не только не выравниваются с ╚первым миром╩ (Запад), но и безнадежно отстают от него. Это, кроме всего прочего, резко обострило межнациональные проблемы, отошедшие было на второй план на фоне соревнования сверхдержав и казавшихся реальными перспектив общечеловеческого научно-технического прогресса.═ И почему-то именно в это время развитие техники очень ╚кстати╩ дало возможность тиражировать ╚на дому╩ и художественную продукцию и программное обеспечение, на язык которого переводилось все большая часть ╚умений╩.

Мне представляется, что фундаментальной причиной большинства этих угроз стало немыслимое усложнение технологии производства и потребления, колоссальный рост номенклатуры производимых благ и экономических связей. Организации перестали справляться со своими задачами. Они разрастались, отягощались внутренними проблемами, все больше концентрировались на вопросах собственного выживания и сохранения влияния и теряли контроль над теми областями, ради регулирования которых они создавались. Дисциплина исполнения падала, а заявки на ресурсы росли. В результате развитие приняло в целом экстенсивный характер, что и обострило проблему природных ресурсов, а вместе с быстрым ростом населения и уровня потребления обострило проблемы окружающей среды. Попытки решить проблему эффективности управления широким внедрением компьютеров имело неожиданным побочным последствием резкое расширение неконтролируемых каналов передачи больших объемов информации и информационных продуктов.

Мы наиболее ярко видели эти процессы в советской экономике, но первыми их осознали западные корпорации внутри себя. Большинство крупных корпораций Запада с 30-х годов XX в. широко применяли методы внутрифирменного планирования, включавшего типичное для плановой экономики централизованное перераспределение ресурсов между отделениями и филиалами. Но в 70-е годы корпорации стали отказываться от этих методов. Отделения они превращали в филиалы, а филиалы в финансово независимые дочерние компании, между которым даже поощрялась конкуренция. Нынешние ТНК, хотя и носят названия знаменитых промышленных фирм середины XX в., устроены, как правило, совсем не так, как раньше. Это уже не столько инженерно-производственные и сбытовые организации, сколько финансовые холдинги, осуществляющие управление посредством одних денежных потоков.

В этом смысле, по моему мнению, не совсем правы те, кто считает, что планы российских═ экономических реформ были созданы западными советниками как чистая диверсия, как сугубо ╚выездной вариант╩. Запад несколько раньше действительно провел у себя децентрализацию и приватизацию сначала на уровне фирм, а потом и государства. Эти процессы на Западе не сопровождались столь наглым обманом и грабежом основной массы населения, как это было в России и большинстве других стран СНГ, но шли они в том же направлении.

Переход к новым принципам управления облегчился тем, что, хотя это не сразу заметили, оказалось, что центральная проблема, которая вызвала к жизни индустриальное общество √ проблема организации массового производства ═√ оказалась в определенном смысле решенной. Внедрение инноваций и обучение персонала, а тем более проектирование и строительство предприятий в тех случаях, когда не требуется реализации новых физических принципов и при наличии достаточных финансовых средств, стало рутинной операцией, которую может осуществить и небольшая группа профессиональных менеджеров в любой точке земного шара в очень короткие сроки. Грубо говоря, проблемы в том, чтобы сделать паровоз, который ездит, √ нет. Главная проблема бизнеса √ продать, или как сейчас говорят ╚впарить╩, билеты═ на поезд.

Толчком, который стал быстро превращать скрытые тенденции в явные изменения, стал, как мне кажется, нефтяной кризис 1975 г. В мире стал распространяться новый способ управления обществом. Место организации заняла манипуляция. Если организатор говорит человеку: ╚так надо╩, ╚ты должен╩, то манипулятор убеждает человека, что ему так хочется, что самому ═исполнителю это выгодно. Новая парадигма управления состоит в том, чтобы управлять не действиями, а интересами и мнениями человека, оставляя выбор действий на его усмотрение.

Если посмотреть на тот же процесс ╚со стороны╩, то можно сказать, что человечество, разочаровавшись в возможности рационально планировать свое будущее, сделало ставку на локальные процессы═ самоорганизации, или, говоря по-русски, ╚авось, кривая вывезет╩.

В результате смены парадигмы управления все организации: партии, профсоюзы и само государство стали терять былое значение, а власть и влияние начало переходить к финансовым спекулянтам, в которых в значительной степени превратились производственные корпорации, к информационным империям и мафиозным группам. Возросшая роль преступных сообществ неудивительна. Хотя они и имеют организационное ядро, главное их оружие √ подкуп и шантаж √ типичные, хотя и примитивные средства манипуляции.

 Сама по себе манипуляция мнениями и предпочтениями людей стара как мир. Но если раньше ее главным средством была массовая проповедь, зажигательная речь перед толпой, то теперь она действует по═ принципу коммерческой рекламы √ обращается к многим людям по отдельности. Рекламе в отличие от идеологии никакая цельная картина мира не нужна. Реклама ни с кем не спорит и ничего, по сути, не пытается доказать. Она лишь стремится привлечь и переключить внимание. Эта тенденция хорошо вида на сравнении советской пропаганды с пропагандой современных СМИ.

Советская пропаганда старалась любой ценой сохранить в сознании людей определенную картину мира, которая давала бы ответы на их вопросы. Нарастающее несоответствие этой картины реальным фактам заставляло пропагандистов идти на все большие замалчивания и подтасовки. Нынешняя пропаганда не заботится ни о какой аргументации. Она не замалчивает факты, но непрерывно переключает внимание с одних известий на другие, смешивая совершенно разноплановые события. Она просто не дает времени задавать вопросы и не собирается на них отвечать, забивая вопросы и собственные прошлые суждения все новыми и новыми сообщениями, внешне лишенными логики и системы, но внушающими зрителю нужную реакцию на раздражители. Очень помогают в этом деле гигантские базы данных, из которых в любой момент можно сделать подборку реальных фактов на любой заказ.

Вполне отвечает новой парадигме управления и ультралиберальная доктрина, которая отрицает ценность и необходимость каких-либо связей между людьми, за исключением сделок, кажущихся выгодными обеим сторонам. Все ценности тогда сводятся к деньгам, и у ╚свободного индивидуума╩ остается единственный вопрос: ╚почем?╩.

В нынешнем ╚открытом обществе╩ накал споров вообще ослаб и истина, даже конвенциональная, стала не нужна. Условно говоря, вы можете считать, что прав Коперник, а я могу считать, что прав Птолемей. Если же нам надо договориться об общей точке зрения, например для ведения общего бизнеса, мы не будем спорить, не будем апеллировать к авторитетам, не будем смотреть на небо √ мы пойдем на биржу. Если сегодня выше курс Коперника, то сегодня прав Коперник, если завтра выше будет курс Птолемея, то завтра прав будет он. Такой примерно мне представляется экономика мнений в условиях манипуляции.

Впрочем, манипулирование не всесильно. Кандидатов в манипуляторы много, и каждый из них, формируя краткосрочные узко эгоистичные интересы, должен позаботиться о том, чтобы они реализовывались. Бессмысленно рекламировать товар, которого нет и не будет в продаже. Поэтому манипулятор должен постоянно адаптироваться к ситуации, возникающей в результате взаимодействия независимо действующих исполнителей. Эта сильная ╚обратная связь╩ делает невозможным для манипулятора последовательное движение к заранее заданной цели, а манипулирование становится во многом взаимным[4].═

Наиболее наглядно описанную тенденцию иллюстрирует драматическое сокращение горизонтов планирования, произошедшее буквально на глазах автора этих строк. Если в начале 70-х годов XX в. во всем мире составлять план или запускать проект сроком меньше чем на 20 лет было просто неприлично, то сейчас финансирование постановки голливудского боевика в течение года √ это уже ╚стратегические инвестиции╩, на которые трудно найти желающих.

Снова цитируя Д. Вуда, можно сказать, что в новых условиях люди потеряли возможность (или, может быть способность?) превращать информацию в знание. Экономика мнений обособилась, стала во многом самодостаточной. Что же стало в этих условиях с экономикой знаний и экономикой умений?

Решение проблемы производства лишило экономику умений стимула к принципиальным инновациям, и технический прогресс сменил свой характер с качественного на количественный. Вспомним, с 50 по 80-е годы XX в. сменилось три поколения элементной базы компьютеров, весь потрясающий прогресс в развитии персональных компьютеров за последние 30 лет достигнут в рамках одной и той же технологии фотолитографирования кремниевых пластин. В 70-е годы испытывались 5-6 альтернативных принципов устройства автомобильного двигателя, но в последние 30 лет используется практически только один √ классический двигатель Отто. Всю середину XX в. каждые 5 лет в производство и потребление входил новый класс пластиков, но на внедрении кевлара в 70-е этот поток инноваций тоже прекратился.═ Все успехи генной инженерии основаны на использовании одного принципиального процесса √ процесса обратной транскрипции, который был открыт в конце 60-х и сразу оценен по достоинству. Но самый поразительный пример √ это теплая сверхпроводимость. Сколько ее искали, а когда нашли, выяснилось, что она никому не нужна!

Очень способствовало этой тенденции ослабление ограничения по энергоресурсам. Если в 70-е годы известных мировых запасов нефти по уровню тогдашнего потребления хватало на 35 лет, то сегодняшних запасов по уровню сегодняшнего потребления хватит на 180 лет. Но главное даже не в открытии новых запасов. До 70-х годов XX в. рост потребления энергии всюду в мире опережал рост уровня жизни, а за последние 30 лет потребление энергии на душу населения в США не выросло вообще, хотя уровень жизни там, как его ни оценивай, вырос за те же 30 лет не менее, чем в 1.5-2 раза. Как это произошло? √ за счет насыщения материального потребления. Все большую и большую долю потребления населения ╚золотого миллиарда╩, которое увеличивает ощущаемый его членами уровень жизни, составляют информационные продукты и то, что можно назвать этологическим термином ╚взаимные поглаживания╩[5]. ═

Таким образом, экономика умений тоже обособилась, занявшись разработкой огромного задела, оставленного фундаментальной наукой XX в. Создается впечатление, что даже связи технологии с этим заделом разрываются. Например, модели расчета прочности конструкций переходят по наследству от одной системы автоматизации проектирования к другой, и уже возникает опасность, что никто не помнит, какие это модели и когда их можно применять.

Собственно экономика знаний в этих условиях явно остается без дела. И не без причины. Успешные научное теории до сих пор возникли как обобщение эмпирических данных √ результатов независимых экспериментов или массовых наблюдений сходных независимых объектов. В этом состоит эмпирический метод √ основа позитивной европейской науки, обеспечившая все ее грандиозные успехи за последние 300 лет . Увы, этот метод по существу оказывается неприменимым при изучении сложных систем таких, как Вселенная в целом, биосфера, отдельный организм, человеческое общество и его подсистемы, такие как индивидуум, естественный язык, экономика. Неприменим потому, что эти системы уникальны и способны к═ необратимому качественному развитию. Моделируя сложную систему, мы вынуждены исходить из наблюдения единственной траектории, которая не повторяет себя!

Надо честно признать, что недостаточная эффективность в одних областях и невостребованность в других объективно возвращают фундаментальную наук на ту позицию, которую она занимала 150 лет назад √ частное дело профессоров университетов, единственным практическим результатом которого является подтверждение квалификации профессора.

Впрочем, вряд ли истории безальтернативна, а ставка на самоорганизацию не столько решает глобальные проблемы, сколько закрывает на них глаза, и трудно представить, что их можно решить без ясного понимания сути дела и сознательного объединения усилий людей. Поэтому я полагаю, что политически мудрым было бы, если не сохранить сложившееся в XX в. положение фундаментальной науки, то хотя бы законсервировать его до будущих времен, подобно тому, как законсервировали американцы нефтяные поля Калифорнии и Техаса.

 

P.S.

Писано при большом недостатке времени и еще сжато при редактировании. Но, судя по обсуждениям, существенно надо добавить только следующее:

Последние 2-3 года идет отход═ назад (не знаю, надолго ли) от того ╚постмодерна╩, который обрисован в статье.═ При Клинтоне глобализация шла по принципу отрыва национальных элит-манипуляторов (в том числе и американской) от своих стран. Я считаю, что это не понравилось в первую очередь самим американцам, и они выбрали Буша, чтобы он строил империю на старом организационно-силовом принципе. В результате снова начались споры, коалиции, демонстрации, которых не было 30 лет (Помните, для═ всеобщего ╚одобрямся╩ нападения на Сербию достаточно было воплей и лжи CNN). В частности, я убежден, что в Ираке Бушу нужна не нефть, а война, как таковая.═══